Неточные совпадения
Но любовь человека к
земле не есть рабство человека у
земли, не есть пассивное в нее погружение и растворение в ее
стихии.
Загадочная антиномичность России в отношении к национальности связана все с тем же неверным соотношением мужественного и женственного начала, с неразвитостью и нераскрытостью личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей
земли, светоносным мужем женственной национальной
стихии, а не рабом ее.
Для русского мессианизма нужен мужественный дух, без него опять и опять будет провал в эту пленительную и затягивающую первородную
стихию русской
земли, которая ждет своего просветления и оформления.
Но в хлыстовской
стихии, разлитой в разных формах по русской
земле, есть и темное и грязное начало, которого нельзя просветить.
Огромной силе, силе национальной
стихии,
земли не противостоит мужественный, светоносный и твердый дух, который призван овладеть
стихиями.
А это значит, что русский народ в отношении к своей русской
земле должен быть мужествен и светоносен, должен владеть
землей и оформлять ее хаотические
стихии, а не растворяться в ней, не пассивно ей отдаваться.
Но сама мессианская идея идет из иного мира, и
стихия ее —
стихия огня, а не
земли.
Эта погруженность в
стихию русской
земли, эта опьяненность
стихией, оргийное ее переживание не совместимы ни с какой культурой ценностей, ни с каким самосознанием личности.
Этот первородный испуг мешает мужественно творить жизнь, овладеть своей
землей и национальной
стихией.
В русской
земле, в русском народе есть темная, в дурном смысле иррациональная, непросветленная и не поддающаяся просветлению
стихия.
Всякая опьяненность первозданной
стихией русской
земли имеет хлыстовский уклон.
Вселенский дух Христов, мужественный вселенский логос пленен женственной национальной
стихией, русской
землей в ее языческой первородности.
Он ходит по
земле, но
стихия его воздушная, он не врос в
землю, в нем нет приземистости.
Так образовалась религия растворения в матери-земле, в коллективной национальной
стихии, в животной теплоте.
Действительно, все эти дни
земля точно старалась покрыться туманом, спрятаться от чего-то угрожающего, и вдруг туман изменил ей и, как бы войдя в соглашение с небом, отошел в сторону, предоставляя небесным
стихиям разделаться с
землею по своему усмотрению.
Это верно лишь в том, что я не сын
земли, не рожден от массовой
стихии, я произошел от свободы.
Более чужды
стихия воды и
земли.
Была необъятная русская
земля, была огромная, могущественная
стихия русского народа.
Огромная
стихия русской
земли защищала русского человека, но и сам он должен был защищать и устраивать русскую
землю.
Я говорил уже, что русская литература не была ренессансной, что она была проникнута болью о страданиях человека и народа и что русский гений хотел припасть к
земле, к народной
стихии.
Походка их медленна, тяжела, неловка, некрасива; лебедь, гусь и утка, когда идут по
земле, ступают бережно, скользя и переваливаясь с одной стороны на другую, а утки-рыбалки почти лишены способности ходить; зато вода — их
стихия!
Возгнушается метатель грома и молнии, ему же все
стихии повинуются, возгнушается колеблющий сердца из-за пределов вселенныя дать мстити за себя и самому царю, мечтающему быти его на
земли преемником.
Казалось, будто небесные
стихии выжидали только удобного момента, чтобы всеми силами обрушиться на
землю, но какие-то другие силы мешали им, и потому небо так хмурилось и грозило дождем.
Сии избранные мужи должны были от берегов Невы до гор Рефейских, до морей Азовского, Каспийского и далее, видеть и описать Россию в трех царствах Природы, проникнуть во внутренность пустынь, во глубину пещер и лесов дремучих, где око наблюдателя еще никогда не примечало за творческою Натурою, где она искони действовала уединенно или пред свидетелями невнимательными; исчислить минералы в недрах
земли, растения на зеленых коврах ее, животных в трех
стихиях и, таким образом, собрать богатства для Российской Естественной Истории.
— Да, быстрота… — проговорил Иван Иваныч сонно и вяло, как будто засыпая. — Только ничего не поделаешь.
Земля не уродила, так что уж тут… никаким глазомером и натиском ее не проймешь…
Стихия… Против бога и судьбы не пойдешь…
И проклянет, склонясь на крест святой,
Людей и небо, время и природу, —
И проклянет грозы бессильный вой
И пылких мыслей тщетную свободу…
Но нет, к чему мне слушать плач людской?
На что мне черный крест, курган, гробница?
Пусть отдадут меня
стихиям! Птица
И зверь, огонь и ветер, и
земляРазделят прах мой, и душа моя
С душой вселенной, как эфир с эфиром,
Сольется и развеется над миром!..
От сего-то стали поклоняться кто солнцу, кто луне, кто множеству звезд, кто самому небу вместе с светилами, которым дали править в мире и качеством и количеством движения, а кто
стихиям:
земле, воде, воздуху, огню» [Иб., 23–24.].
Прости, небо, прости, солнце, простите, месяц, звезды,
земля, озера, горы, реки и все
стихии небесные и земные!..
Часа через два буря стала понемногу стихать. Ветер сделался слабее, и промежутки затишья между порывами стали более удлиненными. Сквозь дымовое отверстие в крыше виднелось темное небо, покрытое тучами. Снег еще падал, но уже чувствовалось влияние другой силы, которая должна была взять верх и успокоить разбушевавшуюся
стихию, чтобы восстановить должный порядок на
земле.
Народничество есть одно из прельщений, и оно легко принимает мистические формы — душа народа, душа
земли, мистическая народная
стихия.
Это есть жажда слияния с материнским космическим лоном, с матерью-землей, с безликой
стихией, освобождающей от боли и ограниченности личного существования, или с безликим коллективизмом, национальным и социальным, преодолевающим раздельное, индивидуальное существование.
Оргиастическая космическая мистика соединяет раздельное, ограниченное, зависимое человеческое существо с душой космоса, душой народа, душой
земли, с половой
стихией, вышедшей за индивидуальные границы и разлитой по всему полю жизни.
Дух есть сила, освобождающая от власти
стихии, от власти
земли и крови, т. е. от сил космо-теллурических, возвышающаяся над ними, но не уничтожающая их.
Она не может жить в границах и формах, в дифференциациях культуры, душа эта устремлена к конечному и предельному, потому что она не знает границ и форм жизни, не встречает дисциплинирующих очертаний и пределов в строении своей
земли, в своей
стихии.
Его
стихия — огонь, а не
земля.
И равнинность русской
земли, ее безгранность, бесконечность ее далей, ее неоформленная стихийность есть лишь выражение равнинности, безгранности русской души, ее бесконечных далей, ее подвластности неоформленной национальной
стихии.
Вас не поразят здесь дикие величественные виды, напоминающие поэтический мятеж
стихий в один из ужасных переворотов мира; вы не увидите здесь грозных утесов, этих ступеней, по коим шли титаны на брань с небом и с которых пали, разбросав в неровном бою обломки своих оружий, доныне пугающие воображение; вы не увидите на следах потопа, остывших, когда он стекал с остова
земли, векового дуба, этого Оссиана лесов, воспевающего в час бури победу неба над
землей; вы не услышите в реве потока, брошенного из громовой длани, вечного отзыва тех богохульных криков, которые поражали слух природы в ужасной борьбе создания с своим творцом.
Русский человек во власти своей природы, во власти своей
земли, во власти
стихии.
Отпраздновав победу, государь немедленно принялся за созидание Санкт-Петербурга в виду неприятеля, на
земле, которую, может быть, завтра надлежало отстаивать. Не устрашила его и грозная схватка со
стихиями, ему предстоявшая в этом деле. Воля Петра не подчинялась ничему земному, кроме его собственной творческой мысли; воле же этой покорялось все. Мудрено ли, что он с таким даром неба не загадывал ни одного исполинского подвига, который не был бы ему по плечу, которого не мог бы он одолеть?
В русской революционной
стихии вечно рождается разгоряченная мечта о царстве Божьем на
земле, царстве всечеловеческом, которое раскроется всему миру из пожара, загоревшегося в России.
Русская
земля живет под властью языческой хлыстовской
стихии.
В русской революционной
стихии загорается вера, что Небесный Иерусалим вдруг сойдет на русскую
землю.
Только кратчайшее мгновение прошло, как отделился Юрий Михайлович от
земли, а уже находится он в мире ином, в иной
стихии, легкой и безграничной, как сама мечта; и с ужасающей силой, почти с болью снова почувствовал он то волнующее счастье, что, как жидкость золотая и прозрачная, всю ночь и весь день переливалась в его душе и в его теле.