Неточные совпадения
Большой дом со
старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные
старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого
класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Но к
старым идолам добавлен новый — рабочий
класс, и вера в неизбежность человеческих жертвоприношений продолжает существовать.
В большом шумном
классе все было чуждо, но особенное, смущение вызвала во мне знакомая фигура некоего
старого гимназиста Шумовича.
Еще в Житомире, когда я был во втором
классе, был у нас учитель рисования,
старый поляк Собкевич. Говорил он всегда по — польски или по — украински, фанатически любил свой предмет и считал его первой основой образования. Однажды, рассердившись за что-то на весь
класс, он схватил с кафедры свой портфель, поднял его высоко над головой и изо всей силы швырнул на пол. С сверкающими глазами, с гривой седых волос над головой, весь охваченный гневом, он был похож на Моисея, разбивающего скрижали.
Инцидент был исчерпан. В первый еще раз такое столкновение разрешилось таким образом. «Новый учитель» выдержал испытание. Мы были довольны и им, и — почти бессознательно — собою, потому что также в первый раз не воспользовались слабостью этого юноши, как воспользовались бы слабостью кого-нибудь из «
старых». Самый эпизод скоро изгладился из памяти, но какая-то ниточка своеобразной симпатии, завязавшейся между новым учителем и
классом, осталась.
Под конец моего пребывания в пансионе добродушный француз как-то исчез с нашего горизонта. Говорили, что он уезжал куда-то держать экзамен. Я был в третьем
классе гимназии, когда однажды, в начале учебного года, в узком коридоре я наткнулся вдруг на фигуру, изумительно похожую на Гюгенета, только уже в синем учительском мундире. Я шел с другим мальчиком, поступившим в гимназию тоже от Рыхлинского, и оба мы радостно кинулись к
старому знакомому.
Однажды, — брат был в это время в пятом
классе ровенской гимназии, —
старый фантазер Лемпи предложил желающим перевести русскими стихами французское стихотворение...
Все это было так завлекательно, так ясно и просто, как только и бывает в мечтах или во сне. И видел я это все так живо, что… совершенно не заметил, как в
классе стало необычайно тихо, как ученики с удивлением оборачиваются на меня; как на меня же смотрит с кафедры
старый учитель русского языка, лысый, как колено, Белоконский, уже третий раз окликающий меня по фамилии… Он заставил повторить что-то им сказанное, рассердился и выгнал меня из
класса, приказав стать у классной двери снаружи.
Но профессор был сам шарлатан порядочный; испугавшись наконец безденежья, а пуще всего аппетита своего двадцатипятилетнего тунеядца, он обул его в свои
старые штиблетишки, подарил ему свою истрепанную шинель и отправил его из милости, в третьем
классе, nach Russland, [в Россию (нем.).] — с плеч долой из Швейцарии.
Показалось Александрову, что он знал эту чудесную девушку давным-давно, может быть, тысячу лет назад, и теперь сразу вновь узнал ее всю и навсегда, и хотя бы прошли еще миллионы лет, он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы, какую Александров видел только в корпусе, в рисовальном
классе, когда, по указанию
старого Шмелькова, он срисовывал с гипсового бюста одну из Венер.
Александрова сопровождал в карцер
старый, еще с первого
класса знакомый, дядька Четуха (настоящее его имя было Пиотух). Сдавши кадета Круглову, он сказал...
Из Нижнего я выехал в первой половине июня на
старом самолетском пароходе «Гоголь», где самое лучшее было — это жизнерадостный капитан парохода,
старый волгарь Кутузов, знавший каждый кусок Волги и под водой и на суше как свою ладонь. Пассажиров во всех трех
классах было масса. Многие из них ехали с выставки, но все, и бывшие, и не бывшие на выставке, ругались и критиковали. Лейтмотив был у всех...
— Я к тебе! Лето у тебя свободное? Хочешь на Волгу?… Только не думай, не запрягу в лямку
старого бурлака, а на пароходе в первом
классе, да не вверх, как ты в лямке шел, а вниз побежим.
Огромная дверь на высоком крыльце между колоннами, которую распахнул
старый инвалид и которая, казалось, проглотила меня; две широкие и высокие лестницы, ведущие во второй и третий этаж из сеней, освещаемые верхним куполом; крик и гул смешанных голосов, встретивший меня издали, вылетавший из всех
классов, потому что учителя еще не пришли, — все это я увидел, услышал и понял в первый раз.
— Мы поехали, — начал он. — Графиня сама села в первый
класс, и детей и
старую гувернантку англичанку тоже там посадили, а две девки и я да буфетчик во втором сели. Буфетчик мне подал билет и говорит...
Роберт Овэн посетил также в недавнее время некоторые из
старых государств Европы, чтобы приготовить их к изменениям, которые становятся неизбежными при развитии истинных понятий в рабочих
классах.
Весь институт отсутствовал, разъехавшись на летние вакации, за исключением старшего
класса, которому надлежало, согласно
старым традициям, проводить лето в учебном заведении для усовершенствования в языках и церковном пении, да еще десятка два воспитанниц младших
классов, родители или родственники которых, по домашним обстоятельствам, не могли взять девочек на летнее каникулярное время домой.
Революция есть не только разрушение
старого строя государства, в революции также само государство полагает предел насилиям одних общественных
классов над другими.
Как преподаватель в
классе Консерватории, Сансон держался тона учителя"доброго
старого времени", всем говорил"ты", даже и женщинам, покрикивал на них весьма бесцеремонно и частенько доводил до слез своих слушательниц.
Ход истории определяется не волею критически мыслящих личностей, а производственными процессами; в России с неотвратимою неизбежностью развивается капитализм, бороться против его развития, как пытаются делать народники, — бесполезно и смешно; община, артель — это не ячейки нового социалистического уклада, а пережитки
старого быта, обреченные на гибель; развивающийся капитализм выдвигает на сцену новый, глубоко революционный
класс — пролетариат, и наиболее плодотворная революционная работа — это работа над организацией пролетариата.
Но отрицательно он предшественник коммунизма, он отрицает прошлое, традиции истории,
старую культуру, церковь и государство, отрицает всякое экономическое и социальное неравенство, он громит привилегированные, господствующие
классы, не любит культурную элиту.
Поезд мчался по пустынным равнинам, занесенным снегом. В поезде было три классных вагона; их занимали офицеры. В остальных вагонах, теплушках, ехали солдаты, возвращавшиеся в Россию одиночным порядком. Все солдаты были пьяны. На остановках они пели, гуляли по платформе, сидели в залах первого и второго
класса. На офицеров и не смотрели. Если какой-нибудь солдат по
старой привычке отдавал честь, то было странно и необычно.
Публика была скромная, много девушек, без куафюр, в просто причесанных волосах и темных кашемировых платьях, молодые люди в черных парах, студенты университета и академии, но не мало и пожилых, даже
старых мужчин, с седыми бородами, лысых, худых и толстых, с фигурами и выражением лица писателей, художников и особого
класса посетителей публичных чтений и торжеств, существующего в Петербурге.
В то время, когда он подошел, обе половины тела лежали уже в стороне от полотна, и кондуктор нес уже добытый им
старый чехол с дивана вагона первого
класса, чтобы прикрыть покойную.
В общем вагоне первого
класса «для курящих» по разным углам на просторе разместились:
старый еврей-банкир, со всех сторон обложившийся дорогими и прихотливыми несессерами; двое молодых гвардейских офицеров из «новоиспеченных»; артельщик в высоких со скрипом с сборами сапогах, с туго набитой дорожной сумкой через плечо; худощавый немец, беспрестанно кашляющий и успевший уже заплевать вокруг себя ковер на протяжении квадратного аршина, и прехорошенькая блондинка, с большими слегка подведенными глазами и в громадной, с экипажное колесо, шляпе на пепельных, тщательно подвитых волосах.
Пришел новый большой хозяин, — свой же рабочий
класс в целом, — и по отношению к нему все
старые повадки приходилось бросить раз навсегда.
Пятьдесят лет практики обратили меня в
класс захребетников; стерли меня клевреты, ведая, что я всех
старее службой и возрастом, но не предками и не камердинерством у знатных.
Безграмотная, темная масса солдат, отвыкших от всякого труда, тех самых солдат, на чьи штыки недавно еще опиралось
старое самовластье, ни с какой точки зрения не есть социалистически мыслящий и социалистически чувствующий рабочий
класс.
Старый мир, который рушится и к которому не должно быть возврата, и есть мир новой истории с его рационалистическим просвещением, с его индивидуализмом и гуманизмом, с его либерализмом и демократизмом, с его блестящими национальными монархиями и империалистической политикой, с его чудовищной индустриально-капиталистической системой хозяйства, с его могущественной техникой и внешними завоеваниями и успехами, с безудержной и безграничной похотью жизни, с его безбожием и бездушием, с разъяренной борьбой
классов и социализмом как увенчанием всего пути новой истории.
Стихийный коммунизм низших
классов общества есть одно из очень
старых начал, периодически подымающееся и делающее попытку опрокинуть начала индивидуалистические и иерархические.
Старые сословия и
классы отмирают, и на их место идут профессиональные группы духовного и материального труда.
Ныне же в русской социал-демократии возрождается
старый народнический утопизм, буржуазия объявляется
классом контрреволюционным, торжество социальной революции считается возможным в стране, прошедшей лишь первые стадии промышленного развития и культурно отсталой, еще не прошедшей элементарной школы свободной гражданственности.