Неточные совпадения
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо
старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам
шевелились: молитву они шептали или проклятие?
— Да что он тут навертел! — с досадой вскричала
старуха и
пошевелилась в его сторону.
— Это вот та самая
старуха, — продолжал Раскольников, тем же шепотом и не
шевельнувшись от восклицания Заметова, — та самая, про которую, помните, когда стали в конторе рассказывать, а я в обморок-то упал. Что, теперь понимаете?
Тетенька уже стояла на крыльце, когда мы подъехали. Это была преждевременно одряхлевшая, костлявая и почти беззубая
старуха, с морщинистым лицом и седыми космами на голове, развевавшимися по ветру. Моему настроенному воображению представилось, что в этих космах
шевелятся змеи. К довершению всего на ней был надет старый-старый ситцевый балахон серо-пепельного цвета, точь-в-точь как на картинке.
Но
старуха и не думала слушать пение Зотушки, зато слушала его Нюша — придет с какой-нибудь работой в Зотушкину горенку, сядет в темный уголок и не
шевелится, пока Зотушка дребезжащим голосом тянет свой заунывный стих, переливавшийся чисто монашескими мелодиями.
На другой вечер козел вперед коровы вернулся с поля, расставил ноги и стал перед
старухой.
Старуха замахнулась на него полотенцем, но козел стоял, не
шевелился. Он помнил, что
старуха обещала хлеба корове, чтобы стояла смирно.
Старуха видит, что козел не пронимается, взяла палку и прибила его.
Но вот Лейла-Фатьма быстро выпрямилась и сбросила чадру. Мне открылось изжелта-бледное, худое лицо с мрачно горящими глазами, сухие губы беспокойно
шевелились. Я знала, что моей старшей тетке было не более тридцати лет, но она казалась
старухой.
Старуха сконфузилась, уронила пряник и тихо поплелась к плотине… Сцена эта произвела тяжелое впечатление. Не говоря уж о монахах, которые вскрикнули и в ужасе развели руками, даже пьяный Евсей окаменел и испуганно уставился на своего хозяина. Понял ли мельник выражение лиц монахов и работника, или, быть может, в груди его
шевельнулось давно уже уснувшее чувство, но только и на его лице мелькнуло что-то вроде испуга…
Последним был допрошен уездный врач, вскрывавший покойную
старуху. Он сообщил суду всё, что помнил из своего протокола вскрытия и что успел придумать, идя утром в суд. Председатель щурил глаза на его новую, лоснящуюся черную пару, на щегольской галстук, на двигавшиеся губы, слушал, и в его голове как-то сама собою
шевелилась ленивая мысль: «Теперь все ходят в коротких сюртуках, зачем же он сшил себе длинный? Почему именно длинный, а не короткий?»
Керосинка без стекла тускло горела на столе, дым коптящею, шевелящеюся струйкою поднимался к потолку. По стенам тянулись серые тени. За закоптелою печкою
шевелилась густая темнота. И из темноты, казалось мне пристально смотрит в избу мрачный, беспощадный дух дома. Он намечает к смерти ставшую ему ненужною
старуху; как огромный паук, невидимою паутиною крепко опутывает покорно опущенные плечи девушки…