Кажется, что
старинный автор сей повести даже и в душе своей не винил Иоанна. Это делает честь его справедливости, хотя при описании некоторых случаев кровь новогородская явно играет в нем. Тайное побуждение, данное им фанатизму Марфы, доказывает, что он видел в ней только страстную, пылкую, умную, а не великую и не добродетельную женщину.
Неточные совпадения
Толстоногий стол, заваленный почерневшими от
старинной пыли, словно прокопченными бумагами, занимал весь промежуток между двумя окнами; по стенам висели турецкие ружья, нагайки, сабля, две ландкарты, какие-то анатомические рисунки, портрет Гуфеланда, [Гуфеланд Христофор (1762–1836) — немецкий врач,
автор широко в свое время популярной книги «Искусство продления человеческой жизни».] вензель из волос в черной рамке и диплом под стеклом; кожаный, кое-где продавленный и разорванный, диван помещался между двумя громадными шкафами из карельской березы; на полках в беспорядке теснились книги, коробочки, птичьи чучелы, банки, пузырьки; в одном углу стояла сломанная электрическая машина.
Она никогда не позволит себе, напр., такого вывода: это лицо отличается привязанностью к
старинным предрассудкам; но
автор выставил его добрым и неглупым, следственно
автор желал выставить в хорошем свете
старинные предрассудки.
Нет, для реальной критики здесь представляется прежде всего факт:
автор выводит доброго и неглупого человека, зараженного
старинными предрассудками.
(Прим.
автора.)], посреди светлой комнаты, украшенной необходимыми для каждого зажиточного крестьянина
старинными стенными часами, широкою резною кроватью и огромным сундуком из орехового дерева, сидели за налощенным дубовым столом, составляющим также часть наследственной мебели, артиллерийской поручик Ленской, приехавший навестить его уланской ротмистр Сборской и старый наш знакомец, командир пехотной роты, капитан Зарядьев.
Во время Екатерины были, конечно, между писателями люди, которые способны были рассудить о росте так, как, например, рассуждает неизвестный
автор старинной записки об указных процентах, недавно напечатанной («Чтения Московского общества истории», 1858, кн. II, стр.
— Следующий сюрприз! Роскошная библиотека, содержащая в себе все сочинения Канта, Шопенгауэра, Гёте, всех русских и иностранных
авторов, массу
старинных фолиантов и проч.… Кто хочет?
Так точно для нас показались особенно интересными те части воспоминаний, в которых рисуется деревенская жизнь наших
старинных помещиков, и мы весьма благодарны
автору, что он не скрывал и не сокращал ничего в тех фактах, которые сохранились в его памяти.