Неточные совпадения
В его интересах
было то, чтобы каждый работник сработал как можно больше, притом чтобы не забывался, чтобы
старался не сломать веялки, конных граблей, молотилки, чтоб он обдумывал то, что он делает; работнику же хотелось работать как можно
приятнее, с отдыхом, и главное — беззаботно и забывшись, не размышляя.
Я очень хорошо помню, как раз за обедом — мне
было тогда шесть лет — говорили о моей наружности, как maman
старалась найти что-нибудь хорошее в моем лице, говорила, что у меня умные глаза,
приятная улыбка, и, наконец, уступая доводам отца и очевидности, принуждена
была сознаться, что я дурен; и потом, когда я благодарил ее за обед, потрепала меня по щеке и сказала...
А Вера Павловна чувствовала едва ли не самую
приятную из всех своих радостей от мастерской, когда объясняла кому-нибудь, что весь этот порядок устроен и держится самими девушками; этими объяснениями она
старалась убедить саму себя в том, что ей хотелось думать: что мастерская могла бы идти без нее, что могут явиться совершенно самостоятельно другие такие же мастерские и даже почему же нет? вот
было бы хорошо! — это
было бы лучше всего! — даже без всякого руководства со стороны кого-нибудь не из разряда швей, а исключительно мыслью и уменьем самих швей: это
была самая любимая мечта Веры Павловны.
Но зато в голубых глазах ее
было столько доброты и печали, что я всегда
старался сделать ей что-нибудь
приятное.
Я
был слишком самолюбив, чтобы привыкнуть к своему положению, утешался, как лисица, уверяя себя, что виноград еще зелен, то
есть старался презирать все удовольствия, доставляемые
приятной наружностью, которыми на моих глазах пользовался Володя и которым я от души завидовал, и напрягал все силы своего ума и воображения, чтобы находить наслаждения в гордом одиночестве.
Вечером они принялись за сие
приятное чтение. Павел напряг все внимание, всю силу языка, чтобы произносить гекзаметр, и при всем том некоторые эпитеты не выговаривал и отплевывался даже при этом, говоря: «Фу ты, черт возьми!» Фатеева тоже, как ни внимательно
старалась слушать, что читал ей Павел, однако принуждена
была признаться...
Кто испытывал
приятное ощущение входить начальническим образом на лестницы присутственных мест, тот поймет, конечно, что решительно надобно
быть человеком с самыми тупыми нервами, чтоб не испытать в эта минуты какого-то гордого сознания собственного достоинства; но герой мой, кажется, не ощущал этого — так, видно,
было много на душе его тяжелых и мрачных мыслей. Он шел, потупя голову и
стараясь только не отстать от своего начальника.
Другое
было то, что как ни много он ожидал от своей жены, он никак не ожидал найти в ней то, что он нашел: это
было не то, чего он ожидал, но это
было гораздо лучше. Умилений, восторгов влюбленных, хотя он и
старался их устраивать, не выходило или выходило очень слабо; но выходило совсем другое, то, что не только веселее,
приятнее, но легче стало жить. Он не знал, отчего это происходит, но это
было так.
На другой день гадания уже не повторялись, но вечер
был оживлен не менее обыкновенного, и мы или упрашивали дам на круг легких танцев, или, расхаживая с ними по зале,
старались сказать что-нибудь
приятное. Вдруг слышу, кто-то вкладывает руку под мой правый локоть, оглядываюсь, — наша добрейшая хозяйка.
Графиня
старалась также образовать в нем
приятную наружность: показала, как ему надобно ходить, кланяться,
быть ловким в движениях, — и герой наш не имел нужды в танцмейстере.
Он затихал и отдавался настроению, надеясь схватить неясное ощущение, как мы
стараемся по временам схватить
приятный полузабытый сон. Но ему никогда не удавалось этого достигнуть: не привыкшее к напряжению внимание скоро ослабевало, туманилось, — и, продолжая улыбаться, Прошка мирно засыпал.
Быть может, во сне он видел, наконец, то, что желал увидеть, но никогда не помнил, что ему снилось.
— Правда, я беден, — сказал, наконец, после долгого и поучительного увещания Пискарев, — но мы станем трудиться; мы
постараемся наперерыв, один перед другим, улучшить нашу жизнь. Нет ничего
приятнее, как
быть обязану во всем самому себе. Я
буду сидеть за картинами, ты
будешь, сидя возле меня, одушевлять мои труды, вышивать или заниматься другим рукоделием, и мы ни в чем не
будем иметь недостатка.
Прочие слушатели
были: молодая девица, чрезвычайно мило причесанная, — она слушала очень внимательно; помещавшийся невдалеке от нее толстый и плешивый мужчина, который тоже
старался слушать, хоть и зевал по временам; наконец, четвертый — это
был очень
приятный и очень искренний слушатель; с самою одобрительною улыбкою он внимал то Аполлосу Михайлычу, то косому господину, смотря по тому, кто из них говорил.
Если бы не эта съедавшая его претензия, он для того времени
был, во всяком случае, выдающийся актер с образованием, очень бывалый, много видевший и за границей, с наклонностью к литературе (как переводчик), очень влюбленный в свое дело,
приятный, воспитанный человек, не без юмора, довольно любимый товарищами. Подъедала его страсть к картежной игре, и он из богатого человека
постарался превратиться в бедняка.
Маленькая итальяночка превратилась в прелестную парижанку, и Николай Герасимович
старался всем, чем только мог, сделать ее жизнь
приятною, балуя ее, как ребенка, и исполняя все ее причуды, что для него самого
было величайшим наслаждением.
Муж видимо ухаживал за своей свояченицей,
старался всячески ей угодить, но любящая жена
была вне всяких подозрений, объясняя все это желанием сделать
приятное ей, так как муж знал, что она горячо любила сестру.
Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле;
будем стараться следовать им и
постараемся убедиться в том, что чем меньше мы
будем давать разгула нашему уму, тем мы
будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, чтó Ему угодно
было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
— Отчего же не умываться, это не чисто, — сказал князь Андрей; — напротив, надо
стараться сделать свою жизнь как можно более
приятною. Я живу и в этом не виноват, стало
быть надо как-нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
— Однако, я вижу, что ты очень тронут судьбою этой несчастной, и чтобы сделать тебе
приятное и заслужить себе наперед твою благосклонность, я
постараюсь склонить всех купцов, чтобы они уступили тебе долговые права на Фалалея не за две, а всего за одну треть того, что он им действительно должен. Не колебайся далее и повели
быть этому так, как я предлагаю. Пусть Тения
будет тебе обязана счастьем и
постарается быть тебе благодарной.
Она
была в красной физкультурке, с голыми руками и ногами, легкая, тоненькая. Борька молча взял ее за руки ниже запястий и попытался поставить на колени. Она изгибалась,
стараясь не поддаться, и смеялась радостно. Раньше, до Исанки, Борька много ходил и говорил с нею, потом отстал, и она тайком следила за ним грустными глазами. Сейчас на душе у Борьки
было хорошо и светло, всем хотелось сделать
приятное. Он ласково улыбнулся,
стараясь изогнуть ей руки. Потом сказал, как будто потеряв надежду...