Неточные совпадения
Через десять минут они вдвоем
спустились с лестницы, прошли нарочно по ломаным линиям несколько улиц и только в старом
городе наняли извозчика на вокзал и уехали из
города с безукоризненными паспортами помещика и помещицы дворян Ставницких. О них долго не было ничего слышно, пока, спустя год, Сенька не попался в Москве на крупной краже и не выдал на допросе Тамару. Их обоих судили и приговорили
к тюремному заключению.
Самый
город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и
к нему приходится
спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционною «заставой».
В осажденном
городе Севастополе, на бульваре, около павильона играла полковая музыка, и толпы военного народа и женщин празднично двигались по дорожкам. Светлое весеннее солнце взошло с утра над английскими работами, перешло на бастионы, потом на
город, — на Николаевскую казарму и, одинаково радостно светя для всех, теперь
спускалось к далекому синему морю, которое, мерно колыхаясь, светилось серебряным блеском.
Жандармский ключ бежал по дну глубокого оврага,
спускаясь к Оке, овраг отрезал от
города поле, названное именем древнего бога — Ярило. На этом поле, по семикам, городское мещанство устраивало гулянье; бабушка говорила мне, что в годы ее молодости народ еще веровал Яриле и приносил ему жертву: брали колесо, обвертывали его смоленой паклей и, пустив под гору, с криками, с песнями, следили — докатится ли огненное колесо до Оки. Если докатится, бог Ярило принял жертву: лето будет солнечное и счастливое.
Он заготовил в уездном
городе на имя одного из своих достойных друзей законную доверенность от Прасковьи Ивановны на продажу Парашина и Куролесова (Чурасово из милости оставлял ей) и всякий день два раза
спускался в подвал
к своей жене и уговаривал подписать доверенность; просил прощенья, что в горячности так строго с нею обошелся; обещался, в случае ее согласия, никогда не появляться ей на глаза и божился, что оставит духовную, в которой, после своей смерти, откажет ей всё имение.
Все вышли на палубу. Я попрощался с командой, отдельно поговорил с агентом, который сделал вид, что моя рука случайно очутилась в его быстро понимающих пальцах, и
спустился к лодке, где Биче и Ботвель ждали меня. Мы направились в
город. Ботвель рассказал, что, как он узнал сейчас, «Бегущую по волнам» предположено оставить в Гель-Гью до распоряжения Брауна, которого известили по телеграфу обо всех происшествиях.
"Пора!" — шепнул Литвинов и вслед за угольщиками
спустился в
город, повернул
к зданию железной дороги и отправил телеграмму на имя Татьяниной тетки, Капитолины Марковны.
Однажды я вышел из кафе, когда не было еще семи часов, — я ожидал приятеля, чтобы идти вместе в театр, но он не явился, прислав подозрительную записку, — известно, какого рода, — а один я не любил посещать театр. Итак, это дело расстроилось. Я
спустился к нижней аллее и прошел ее всю, а когда хотел повернуть
к городу, навстречу мне попался старик в летнем пальто, котелке, с тросточкой, видимо, вышедший погулять, так как за его свободную руку держалась девочка лет пяти.
Скоро мне стали видны поля, лес и у леса деревня, и
к деревне идет стадо. Я слышал голоса народа и стада. Шар мой
спускался тихо. Меня увидали. Я закричал; и бросил им веревки. Сбежался народ. Я увидел, как мальчик первый поймал веревку. Другие подхватили, прикрутили шар
к дереву, и я вышел. Я летал только 3 часа. Деревня эта была за 250 верст от моего
города.
Мы вышли на улицу. Передо мною, отлого
спускаясь к реке, широко раскинулось Заречье; в двух-трех местах мерцали огоньки, вдали лаяли собаки. Все спало тихо и безмятежно, а в темноте вставал над
городом призрак грозной гостьи…
— Ну, думаю, конец! Вдруг он говорит: «Дядя, не бойтесь ничего, это я». Вглядываюсь в темноте: «Леонид! Ты?» — «Тише! Идите скорей!».
Спустились под откос, он развязал мне руки. Наверху зашумел приближающийся автомобиль, загудел призывной гудок. — «Не пугайтесь, — говорит, — я сейчас выстрелю. С час посидите тут, а потом идите
к себе, в Арматлук. В
город не показывайтесь, пока мы еще здесь». Выстрелил из револьвера в кусты и пошел наверх.
Поехали дальше. Запыленное красное солнце
спускалось к степи. Опять скрипели мажары с сеном, у края шоссе, по откосам, остро жвыкали косы запотелых мужиков, в степи стрекотали косилки. Группами или в одиночку скакали
к городу махновцы, упитанные и пьяные.
Медленно
спустился он по крутой лесенке, но с паперти в церковь не зашел. Ему пора было ехать в
город. Он остановился у приказчика, заведующего лесным промыслом помещика Низовьева и сплавом плотов вниз по Волге,
к городу Васильсурску, куда съезжаются каждый год в полую воду крупные лесохозяева. Оттуда и ждали Низовьева завтра или послезавтра.
Я два раза прошел туда и назад мимо англичанина, с невыразимым наслаждением оба раза, не сторонясь ему, толкнув его локтем, и,
спустившись с подъезда, побежал в темноте по направлению
к городу, куда скрылся маленький человек.
Так он себя еще не чувствовал в Москве. Осенью все его раздражало и бесило. Теперь все покоило взгляд, и тишина зимы убаюкивала нервы. Сколько живописных пунктов было по его пути, когда он
спускался от Покровки
к городу, а потом Кремлем и вдоль Москвы-реки! Ничто ему не мешало ценить своеобразную красивость панорамы. Нечто подобное переживал он только в Италии, в таких старых
городах, как Флоренция."Ужасная"Москва заново привлекала его, и он не пугался такого чувства.
С крутой горы Кукушкину надо было
спуститься на мост. По ту сторону реки, за рядом дымовых труб
города, выпускавших густые, белые и прямые столбы дыма, виднелось далекое белое поле, сверкавшее на солнце. Несмотря на даль, видна была дорога и на ней длинный, неподвижный обоз. Направо синеватой дымкой поднимался лес. При виде чистого снежного поля бурный и горький протест с новой силой прилил
к беспокойной голове Кукушкина. «А ты тут сиди!» — со злобой, не то с отчаянием подумал он.