Неточные совпадения
Клим Самгин подумал:
упади она, и погибнут сотни людей из Охотного ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие люди из пьес Островского. Еще большие сотни,
в ужасе пред смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания,
храмы, стены Кремля.
Она столько вносила перемены с собой, что с ее приходом как будто
падал другой свет на предметы; простая комната превращалась
в какой-то
храм, и Вера, как бы ни запрятывалась
в угол, всегда была на первом плане, точно поставленная на пьедестал и освещенная огнями или лунным светом.
Когда страшный и премудрый дух поставил тебя на вершине
храма и сказал тебе: «Если хочешь узнать, Сын ли ты Божий, то верзись вниз, ибо сказано про того, что ангелы подхватят и понесут его, и не
упадет и не расшибется, и узнаешь тогда, Сын ли ты Божий, и докажешь тогда, какова вера твоя
в Отца твоего», но ты, выслушав, отверг предложение и не поддался и не бросился вниз.
Храм этот был освещен лампами
в этрурийских высоких канделябрах, дневной свет скудно
падал в него из второго
храма, проходя сквозь прозрачный образ рождества.
После
храма св. Петра зодчество церквей совсем
пало и свелось наконец на простое повторение
в разных размерах то древних греческих периптеров, то церкви св. Петра.
Отец задумывался. «Словно вихрем все унесло! — мелькало у него
в голове. —
Спят дорогие покойники на погосте под сению
храма, ими воздвигнутого, даже памятников настоящих над могилами их не поставлено. Пройдет еще годков десять — и те крохотненькие пирамидки из кирпича, которые с самого начала были наскоро сложены, разрушатся сами собой. Только Спас Милостивый и будет охранять обнаженные могильные насыпи».
С ним хорошо было молчать — сидеть у окна, тесно прижавшись к нему, и молчать целый час, глядя, как
в красном вечернем небе вокруг золотых луковиц Успенского
храма вьются-мечутся черные галки, взмывают высоко вверх,
падают вниз и, вдруг покрыв угасающее небо черною сетью, исчезают куда-то, оставив за собою пустоту.
— Много. Яблоку
упасть негде. Очень тесно
в храме.
У преддверия
храма Иоанн
упал в изнеможении.
Путешественники стали держаться левой стороны; хотя с большим трудом, но
попали наконец на прежнюю дорогу и часа через два, выехав из лесу, очутились на луговой стороне Волги, против того места, где впадает
в нее широкая Ока. Огромные льдины неслись вниз по ее течению; весь противоположный берег усыпан был народом, а на утесистой горе нагорной стороны блестели главы соборных
храмов и белелись огромные башни высоких стен знаменитого Новагорода Низовския земли.
— Девок-то! — укоризненно говорил Игнат. — Мне сына надо! Понимаешь ты? Сына, наследника! Кому я после смерти капитал сдам? Кто грех мой замолит?
В монастырь, что ль, все отдать? Дадено им, — будет уж! Тебе оставить? Молельщица ты, — ты, и во
храме стоя, о кулебяках думаешь. А помру я — опять замуж выйдешь,
попадут тогда мои деньги какому-нибудь дураку, — али я для этого работаю? Эх ты…
Татьяна Васильевна,
в свою очередь, грустно размышляла: «Итак, вот ты, поэзия, на суд каких людей
попадаешь!» Но тут же
в утешение себе она припомнила слова своего отца-масона, который часто говаривал ей: «Дух наш посреди земной жизни замкнут, оскорбляем и бесславим!.. Терпи и помни, что им только одним и живет мир! Всем нужно страдать и стремиться воздвигнуть новый
храм на развалинах старого!»
— Ну-с,
попав в кружок Покорского, я, доложу вам, Александра Павловна, я совсем переродился: смирился, расспрашивал, учился, радовался, благоговел — одним словом, точно
в храм какой вступил.
На рассвете мы с ним легли
спать. Костя
в сон, как
в речку, нырнул, а я
в мыслях моих хожу, как нищий татарин вокруг церкви зимой. На улице — вьюжно и холодно, а во
храм войти — Магомет не велит.
Иногда на вратах
храма рассматриваю изображение чудес,
в сем монастыре случившихся, там рыбы
падают с неба для насыщения жителей монастыря, осажденного многочисленными врагами; тут образ богоматери обращает неприятелей
в бегство.
Они не могли даже представить его себе
в формах и образах, но странное и чудесное дело: утратив всякую веру
в бывшее счастье, назвав его сказкой, они до того захотели быть невинными и счастливыми вновь, опять, что
пали перед желаниями сердца своего, как дети, обоготворили это желание, настроили
храмов и стали молиться своей же идее, своему же «желанию»,
в то же время вполне веруя
в неисполнимость и неосуществимость его, но со слезами обожая его и поклоняясь ему.
Усталый, похудевший, измученный непрерывной борьбой с фарисеями, стеною белых, блестящих ученых лбов окружавших его каждодневно
в храме, он сидел, прижавшись щекою к шершавой стене, и, по-видимому, крепко
спал.
Но странное и чудесное дело: утратив всякую веру
в бывшее счастье, назвав его сказкой, они до того захотели быть невинными и счастливыми вновь, опять, что
пали перед желаниями сердца своего, как дети, обоготворили это желание, настроили
храмов и стали молиться своей же идее, своему же «желанию»,
в то же время вполне веруя
в неисполнимость и неосуществимость его, но со слезами обожая и поклоняясь ему.
—
Упал ты во
храме, добрый молодец, и обмер, словно дух из тебя вон вышел; мать-игуменья приказала тебя вынести и
в чувство привести; я ноне очередная, ко мне
в келью и принесли тебя, раздели и уложили…
Обедня еще не начиналась, но богомольцев
в просторном
храме было такое множество, что негде было, как говорится,
упасть яблоку.
Новость и неизвестность его положения, огромный
храм с иконостасом, украшенный щедро золотом и драгоценными каменьями, на которых играл свет восковых свечей и лампад, поражающее пение, стройный ряд монахов
в черной одежде, торжественное спокойствие, с каким они молились Богу — словом, вся святость места ясно говорила за себя и невольно заставляла
пасть во прах и молиться усердно. Несмотря на то, что вечерня продолжалась часа три, Михаил Андреевич не почувствовал ни утомления, ни усталости.
Первое дело, с которого начинает свою деятельность русский архиерей, куда бы он ни
попал, конечно есть обозрение внешности
храмов и богослужения, — к этому обратился и я: велел, чтобы везде были приняты прочь с престолов лишние Евангелия и кресты, благодаря которым эти престолы у нас часто превращаются
в какие-то выставки магазина церковной утвари.
«Близко ль, милый?» — «Вот примчались».
Слышат: сосны зашатались;
Слышат:
спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой на двор.
Что же, что
в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий
храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И
в траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас…
Вот денница занялась.
Из приведенных примеров явствует, что множество случаев с подлогами
в документах, святотатством, буйством, нарушением благочиния и порядка
в храмах, а также с нанесением побоев равным и старшим и убытков кому
попало —
в противность русским законам, обязательным для всех русских подданных, для дебоширов, пьяниц и мошенников духовного звания обходятся более или менее продолжительными молитвами и благоугодными трудами
в мирных обителях.
Вслед за какою-то старушкой с подвязанным подбородком,
в коротком стеганом салопце, и он проник
в боковой ход. Сюда
попадал он
в первый раз
в жизни. Когда Стягин был студентом,
храм строился, и строился долго-долго. Никогда его не интересовали работы внутри церкви. Наружный ее вид находил он всегда тяжелым, лишенным всякого стиля, с безвкусною золотою шапкой.