Неточные совпадения
Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех
сотников и весь полковой чин, кто только был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ, он им тот же час представил сыновей, говоря: «Вот смотрите, какие молодцы! На Сечь их скоро пошлю». Гости поздравили и Бульбу, и обоих юношей и
сказали им, что доброе дело делают и что нет лучшей науки для молодого человека, как Запорожская Сечь.
— Да скорей идите; поужинайте и идите, —
сказал урядник. И, не ожидая выражения согласия, урядник затворил дверь, видимо мало надеясь на послушание казаков. — Кабы не приказано было, я бы не послал, а то, гляди,
сотник набежит. И то, говорят, восемь человек абреков переправилось.
— А какой молодец из себя! —
сказал сотник, продолжая играть в начальника. — Накройся. Он чьих, Гавриловых? Широкого, что ль?
— Что за притча такая? —
сказал сотник, — откуда берутся эти французы? Бьем, бьем — а все их много!
— Говори же, сатана! — крикнул в ухо Бузыге
Сотник. — Слухай: если
скажешь, кто тебе подмогал, сейчас отпустим. А то убьем, как собаку. Господа громада,
скажите ему: правду я говорю чи нет?..
— Уходи! — сурово
сказал Кузьма
Сотник и толкнул старика ногой в спину. — Уходи и ты, Васильке!.. Бузыга! — крикнул он тотчас же, повернувшись к умиравшему конокраду. — Слышь! Я тебя в последний раз спрашиваю: кто с тобой был?
— Ступай за мною! —
сказал сотник.
— Слушай, философ! —
сказал сотник, и голос его сделался крепок и грозен, — я не люблю этих выдумок. Ты можешь это делать в вашей бурсе. А у меня не так: я уже как отдеру, так не то что ректор. Знаешь ли ты, что такое хорошие кожаные канчуки?
— Да. Только ты не знаешь еще, как хлопцы мои умеют парить! —
сказал сотник грозно, подымаясь на ноги, и лицо его приняло повелительное и свирепое выражение, обнаружившее весь необузданный его характер, усыпленный только на время горестью. — У меня прежде выпарят, потом вспрыснут горелкою, а после опять. Ступай, ступай! исправляй свое дело! Не исправишь — не встанешь; а исправишь — тысяча червонных!
— Если бы только минуточкой долее прожила ты, — грустно
сказал сотник, — то, верно бы, я узнал все. «Никому не давай читать по мне, но пошли, тату, сей же час в Киевскую семинарию и привези бурсака Хому Брута. Пусть три ночи молится по грешной душе моей. Он знает…» А что такое знает, я уже не услышал. Она, голубонька, только и могла
сказать, и умерла. Ты, добрый человек, верно, известен святою жизнию своею и богоугодными делами, и она, может быть, наслышалась о тебе.
— Кто ты, и откудова, и какого звания, добрый человек? —
сказал сотник ни ласково, ни сурово.
— Кто? я? —
сказал бурсак, отступивши от изумления. — Я святой жизни? — произнес он, посмотрев прямо в глаза
сотнику. — Бог с вами, пан! Что вы это говорите! да я, хоть оно непристойно
сказать, ходил к булочнице против самого страстного четверга.