Властолюбивая и ничем не сдерживаемая, как все египтянки, она совершает над ним что-то ужасное: он чувствует, как она его треплет так, что и земля колеблется под его ногами и стол дрожит под его головою, а кругом все грохочет, все полно огня и воды, огонь смешался с водою, и в таком неестественном соединении вместе наполняют открытую комнату, а мокрое небо, как гигантская тряпка, то нависнет, то вздуется, то рвется, то треплет, хлопая и по нем и по
сосудам с вином, и все разбивает вдребезги, все швыряет впотьмах — и блюда и кубки, и сопровождает свое неистовство звоном колокольчиков, пришитых к краям сдвижной занавески, и треском лопающейся мокрой шелковой материи.
Неточные совпадения
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно дорогому
вину, которое несли в склянном
сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на землю
вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться
с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе
с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
— Не бойся его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою своею, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится
с нами, воду в
вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей, новых гостей ждет, новых беспрерывно зовет и уже на веки веков. Вон и
вино несут новое, видишь,
сосуды несут…»
Скоро Наденька привыкает к этой фразе, как к
вину или морфию. Она жить без нее не может. Правда, лететь
с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и опасность придают особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются все те же двое: я и ветер… Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже все равно; из какого
сосуда ни пить — все равно, лишь бы быть пьяным.
Обгорелый шест, которого концы опирались на двух камнях, держал медный котелок
с водою; один из этих камней обставлен был сковородою
с остатками изжаренной
с луком жирной почки, облупленным подносом
с изукрашенным золотыми цветами карафином [Карафин — графин.],
с двумя серебряными чарами, расписанными чернью, работы устюжской, и узорочною серебряною братиною [Братина —
сосуд для
вина и пива.]
с кровлею, вероятно, жалованною царями кому-нибудь из родителей собеседников при милостивом слове.
И он не стал портить водою
вина по греческой моде, а, усевшись в покойное кресло своего господина, подвинул к себе
сосуды с фалернским, хиосским, антильским и кипрским
вином и начал лечиться от горького вкуса.
Табор их теперь представлял чрезвычайно большое оживление: здесь пылали костры, кипели котлы
с рыбой, пили
вино и плясали; фокусники лили из одного
сосуда воду и кровь, пускали из рукава лебедей, а когда народ слишком надвигал на них и стеснял их арену, они бросали на землю вишневые жезлы, собранные из мелких штучек, искусно нанизанных на тонкую струну, и когда брали эти жезлы искусною рукой за конец, то жезлы изгибались и вертелись, как змеи.