Неточные совпадения
Этот случай произвел у нас впечатление гораздо более сильное, чем покушение на
царя. То была какая-то далекая отвлеченность в столице, а здесь событие в нашем
собственном мире. Очень много говорили и о жертве, и об убийце. Бобрик представлялся или героем, или сумасшедшим. На суде он держал себя шутливо, перед казнью попросил позволения выкурить папиросу.
Наконец Иоанн встал. Все царедворцы зашумели, как пчелы, потревоженные в улье. Кто только мог, поднялся на ноги, и все поочередно стали подходить к
царю, получать от него сушеные сливы, которыми он наделял братию из
собственных рук.
Наполеон не может иметь друзей: ему нужны одни рабы; а благодаря бога наш
царь не захочет быть ничьим рабом; он чувствует
собственное свое достоинство и не посрамит чести великой нации, которая при первом его слове двинется вся навстречу врагам.
Гораздо вероятнее свидетельство Залусского, что «До совершеннолетия
царя Матвеев думал сам управлять государством и, таким образом, действовал в пользу матери, а еще более в свою
собственную» (Устрялов, том I, стр. 263).
Виктор рассказал нам со всеми подробностями, как он в одном приятном доме встретил этого офицера-гвардейца, очень милого малого и хорошей фамилии, только без
царя в голове; как они познакомились, как он, офицер то есть, вздумал для шутки предложить ему, Виктору, играть в дурачки старыми картами, почти что на орехи и с тем условием, чтоб офицеру играть на счастие Вильгельмины, а Виктору на свое
собственное счастие; как потом пошло дело на пари.
Мышлаевский (плачет). Алеша, разве это народ! Ведь это бандиты. Профессиональный союз цареубийц. Петр Третий… Ну что он им сделал? Что? Орут: «Войны не надо!» Отлично… Он же прекратил войну. И кто?
Собственный дворянин
царя по морде бутылкой!.. Павла Петровича князь портсигаром по уху… А этот… забыл, как его… с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам приятное сделаю, освобожу их, чертей полосатых. Так его бомбой за это? Пороть их надо, негодяев, Алеша! Ох, мне что-то плохо, братцы…
Два года
царил туберкулин Коха, — и ведь видели, видели
собственными глазами, какое «блестящее» действие он оказывал на туберкулез!
Но в данном случае, к ее
собственному ужасу, в ответ на ее заклинания, по особому смотрению Божию, ей явился действительно дух самого Самуила, откуда она тотчас умозаключила, что пришел к ней не простой смертный, а сам
царь Саул.
Они могут иметь известное значение (в чем бы оно ни состояло) в философии, в спекулятивном богословии, вообще вне
собственной области религии, в этой же последней
царит радостное непосредственное ЕСИ.
«Человек чувствовал сверхчеловеческую жизненную силу, которая
царила вокруг него, над ним, и распространялась на
собственную его личную жизнь.
И среди этого таинства неудержимо рвущейся вширь жизни — он, сжавшийся в себе, с упорными думами о
собственном сокращении!..
Царь жизни!
Они не только клеветали один на другого
царю, но даже и отравляли друг друга отравами на званых пирах или в
собственных домах, через подкуп кухарей и иных приспешников.
«Настоящим
царем российским», по словам посланников, стал Остерман, но всего на 8 месяцев. У него не оказалось помощников; никто ничего не делал, всякий заботился только об ограждении своей
собственной особы. Правительница по-прежнему скучала и трепетала за судьбу своего
собственного ребенка.
Другой голос, которому
царь внимал с большим удовольствием, нашептывал ему о
собственной правоте, о кознях, о мнимых, преступных будто бы, замыслах этого святого старца.
Обо всем этом узнали в Москве из извещения Строгановых, приславших гонца к
царю. В этом извещении они говорили, что без царского повеления не посмели гнаться за Маметкулом по сибирской земле и просили дозволения строить там крепости, чтобы стеснить Кучума в его
собственных владениях и навсегда утвердить безопасность наших.
Несмотря на уверение князя Никиты, что намек на возможность сватовства со стороны Малюты за княжну Евпраксию был ни более, ни менее как шуткою в дружеской беседе, несмотря на то, что сам князь Василий был почти убежден, что такая блажь не может серьезно запасть в голову «выскочки-опричника», что должен же тот понимать то неизмеримое расстояние, которое существует между ним и дочерью князя Прозоровского, понимать, наконец, что он, князь Василий, скорее
собственными руками задушит свою дочь, чем отдаст ее в жены «царского палача», — никем иным не представлялся князю Григорий Лукьянович, — несмотря, повторяем, на все это, он решился, хотя временно, удалиться из Москвы, подальше и от сластолюбца-царя и от его сподвижников, бесшабашных сорванцов, увезти свое ненаглядное детище.
В русском
царе, как начинал величать себя Иван Васильевич, возникало уж чувство достоинства,
собственного и народного, и потому в сношениях с послом императора, заносчивым и взыскательным, дворчане великого князя торговались за малейшее преимущество.
Мы застаем его на другой день описанных нами в предыдущих главах событий в
собственных, роскошных московских хоромах, в местности, отведенной в столице исключительно для местожительства опричников, откуда, по распоряжению
царя, еще в 1656 году были выселены все бояре, дворяне и приказные люди. Местность эта заключала в себе улицы Чертольскую, Арбатскую с Сивцевым-Врагом и половину Никитской с разными слободами.