Неточные совпадения
Вид других людей, их
речи, свои
собственные воспоминания — всё это было для него только мучительно.
Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой.
К минуте мщенья приближаясь,
Онегин, втайне усмехаясь,
Подходит к Ольге. Быстро с ней
Вертится около гостей,
Потом на стул ее сажает,
Заводит
речь о том, о сем;
Спустя минуты две потом
Вновь с нею вальс он продолжает;
Все в изумленье. Ленский сам
Не верит
собственным глазам.
Дойдя до этого момента в своей
речи, Ипполит Кириллович, очевидно избравший строго исторический метод изложения, к которому очень любят прибегать все нервные ораторы, ищущие нарочно строго поставленных рамок, чтобы сдерживать
собственное нетерпеливое увлечение, — Ипполит Кириллович особенно распространился о «прежнем» и «бесспорном» и высказал на эту тему несколько в своем роде занимательных мыслей.
Около фанзы росли две лиственницы. Под ними стояла маленькая скамеечка. Ли Цун-бин обратился к лиственницам с трогательной
речью. Он говорил, что посадил их
собственными руками и они выросли большими деревьями. Здесь много лет он отдыхал на скамейке в часы вечерней прохлады и вот теперь должен расстаться с ними навсегда. Старик прослезился и снова сделал земные поклоны.
Сомнения! — разве совместима
речь о сомнениях с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые получает понятие о несправедливостях и тяготах жизни; с их вторжением он начинает сравнивать, анализировать не только свои
собственные действия, но и поступки других. И горе, глубокое, неизбывное горе западает в его душу; за горем следует ропот, а отсюда только один шаг до озлобления…
Галактион ждал этого обличения и принял его с молчаливым смирением, но под конец отцовской
речи он почувствовал какую-то фальшь не в содержании этого обличения, а в самой интонации, точно старик говорил только по привычке, но уже сам не верил
собственным словам. Это поразило Галактиона, и он вопросительно посмотрел на отца.
Аничков очень гордился, как мне рассказывали, своим депутатством и смело поговаривал о своих
речах и действиях, не принесших, впрочем, по его
собственному признанию, никакой пользы.
Словом, он знал их больше по отношению к барям, как полковник о них натолковал ему; но тут он начал понимать, что это были тоже люди, имеющие свои
собственные желания, чувствования, наконец, права. Мужик Иван Алексеев, например, по одной благородной наружности своей и по складу умной
речи, был, конечно, лучше половины бар, а между тем полковник разругал его и дураком, и мошенником — за то, что тот не очень глубоко вбил стожар и сметанный около этого стожара стог свернулся набок.
Хохлы, вообще наделенные от природы богатою фантазией, умели как-то влагать свой
собственный смысл в эти одушевленные, хотя и непонятные
речи…
Таким образом можно, например, направить
речь издалека о
собственных делах Мавры Кузьмовны, поприласкать ее (посадить), начать слегка соболезновать и вообще"беседовать разумно", сбросив с себя всякую официяльность и пригнув себя к одному уровню с почтенною старухой.
Я опять прерываю на минуту
речь, но на этот раз не по
собственному движению, а потому, что тайные советники, возгордившись похвалой, обходят присутствующих и всем по очереди подставляют свои скользкие щеки для наложения поцелуя. Наконец движение прекращается, и я продолжаю...
Слушали, ели и пили
собственное тихомировское вино из его крымского имения «Красная Горка». Чокались водянистым «зандом» и кислым «аликантом» и ждали, когда литератор — рассказчик В.Е. Ермилов или нетерпеливый экспромтист перебьет текущую плавно элоквенцию какой-нибудь неожиданной шуткой или веселым анекдотом. Тогда все оживали впредь до новой
речи.
О господине Ставрогине вся главная
речь впереди; но теперь отмечу, ради курьеза, что из всех впечатлений его, за всё время, проведенное им в нашем городе, всего резче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ, и в то же время яростного сектатора бог знает какой будущей «социальной гармонии», упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами будущей фаланстеры, в ближайшее осуществление которой в России и в нашей губернии он верил как в свое
собственное существование.
Не в романах же одних
собственного изделия вы так гуманны! — с грубым сарказмом и в нетерпении оборвал он вдруг
речь.
Так разговаривал Тишков всегда, если
речь шла не о деле его
собственном.
Весь околоток трепетал его; крестьяне, не только его
собственные, но и чужие, бледнели при одном его имени; даже помещики — и те пожимались, когда заходила об нем
речь.
Простояв более шестнадцати месяцев под стенами лавры, воеводы польские, покрытые стыдом, бежали от монастыря, который недаром называли в
речах своих каменным гробом, ибо обитель святого Сергия была действительно обширным гробом для большей части войска и могилою их
собственной воинской славы.
И Панауров стал объяснять, что такое рак. Он был специалистом по всем наукам и объяснял научно все, о чем бы ни зашла
речь. Но объяснял он все как-то по-своему. У него была своя
собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия. Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «вы не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво, как король, и видно было, что он очень доволен собой и совсем не думает о том, что ему уже 50 лет.
Он хранил и походку враскачку на каблуках, и"le culte de la pose"(по-русски этого даже сказать нельзя), и неестественную медлительность движений, и сонную величественность выражения на неподвижном, словно обиженном лице, и привычку, зевая, перебивать чужую
речь, тщательно рассматривать
собственные пальцы и ногти, смеяться в нос, внезапно передвигать шляпу с затылка на брови и т. д. и т. д.
Княгиня не успела договорить своей тихой
речи, как тяжелая малахитовая щетка взвилась со стола, у которого стоял князь, и молодой Михайлушка, зорко следивший за движениями своего грозного владыки, тяжело грохнулся к ногам княгини, защитив ее
собственным телом от направленного в ее голову смертельного удара.
Я думал, что виденный сейчас спектакль будет единственным предметом разговоров, но я ошибся: солдаты говорили, судя по долетавшим до меня словам, о своих
собственных делах; впрочем, раза два или три
речь явственно относилась к театру, и я слышал имя Щепкина с разными эпитетами «хвата, молодца, лихача» и проч.
Ведь он тебя обидел, а ты не сердишься…» Тут Шаховской начинал повторять прерванную
речь из роли Василья Петровича, немилосердно коверкая и совершенно перевирая слова
собственной своей пиесы.
Слово их было произносимо со властию, с сознанием
собственного достоинства, и молодое поколение с трогательною робостью прислушивалось к мудрым
речам их, едва осмеливаясь делать почтительные вопросы и уже вовсе не смея обнаруживать никаких сомнений.
— Кому-нибудь одному уж, сударыня,
речь вести, либо вам, либо мне, — возразил с чувством
собственного достоинства старик.
Метеор известен был в свете под именем графа Слопчицького, а в польском кружке его титуловали просто графом Тадеушем, то есть звали одним только именем, ибо метеор был настолько популярен, что достаточно было сказать «наш грабя Тадеуш» — и все уже хорошо знали, о ком идет
речь, и притом же совокупление титула с одним только
собственным именем, без фамилии выражает по-польски и почтение, и дружелюбность, и даже право на некоторую знаменитость: дескать, все должны знать, кто такой граф Тадеуш: как, например, достаточно сказать: князь Адам, или граф Андрей — и уже каждый, в некотором роде, обязан знать, что дело идет о князе Чарторыйском и о графе Замойском.
Содержание мифа всегда конкретно,
речь идет в нем не о боге вообще и человеке вообще, но об определенной форме или случае определенного богоявления Подлежащее мифа, его субъект, может быть обозначено только «
собственным», а не «нарицательным», родовым именем.
Память о впечатлении этой
речи, об общем захвате публики, о
собственном чувстве подъема, смею оказать — экстаза, охватившего меня, не забудется никогда.
— Да жизнь, дружище, твоя
собственная, как неверно привыкли говорить люди, жизнь… Она дана тебе божественной волею и ею только может быть отнята, это вообще, если
речь идет о жизни человека, но, кроме того, каждый из нас гражданин и, наконец, воин, мундир которого ты носишь… а следовательно, наша жизнь принадлежит человечеству, народу, государству, но далеко не лично нам.
«Оно, — говорит „Русская
речь“, — окажется бессильным бороться против множества сект, и православная церковь погибнет не в силу
собственной немощи или несостоятельности, а только потому, что продолжительное существование неестественного порядка вещей вынудило ее служителей заглушить в себе познание ее сущности» (стр.301).