Неточные совпадения
— Он ограбил, вот и вся причина. Он взял деньги и
вещи. Правда, он, по
собственному своему сознанию, не воспользовался ни деньгами, ни
вещами, а снес их куда-то под камень, где они и теперь лежат. Но это потому, что он не посмел воспользоваться.
Не понимаю, зачем страннику столько
собственных денег… деньги такая светская
вещь…
Он чувствовал это, и это было справедливо: хитрый и упрямый шут, Федор Павлович, очень твердого характера «в некоторых
вещах жизни», как он сам выражался, бывал, к
собственному удивлению своему, весьма даже слабоват характером в некоторых других «
вещах жизни».
— Позвольте мне вам заметить, — пропищал он наконец, — вы все, молодые люди, судите и толкуете обо всех
вещах наобум; вы мало знаете
собственное свое отечество...
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее
собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о
вещах в духе, который казался Марье Алексевне ее
собственным духом; подобно ей, он говорил, что все на свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Это слишком ответственная
вещь, и я не взялся бы сам воспитывать
собственную дочь.
Если мир не-я переживается в опыте не только через его действия на субъект, а и сам по себе, в своей
собственной внутренней сущности, то это значит, что опыт заключает в себе также и нечувственные элементы и что связи между
вещами даны в опыте.
Но это не наводит его на мысль, что надобно было бы хоть несколько приучить ее иметь
собственные суждения о
вещах.
У него даже мелькнула мысль: «Нельзя ли что-нибудь сделать из этого человека чьим-нибудь хорошим влиянием?»
Собственное свое влияние он считал по некоторым причинам весьма негодным, — не из самоумаления, а по некоторому особому взгляду на
вещи.
Напротив, ожидаю, прошу и даже требую, чтоб каждый смотрел на
вещи собственными глазами…
Между ними ходили разводящие и ставили часовых; производилась смена караулов; унтер-офицеры проверяли посты и испытывали познания своих солдат, стараясь то хитростью выманить у часового его винтовку, то заставить его сойти с места, то всучить ему на сохранение какую-нибудь
вещь, большею частью
собственную фуражку.
Во-вторых, существуют распорядки, при которых, несмотря на самые похвальные усилия остаться на почве объективности, эти усилия оказываются тщетными, и всякий наблюдатель, каковы бы ни были его намерения, силою
вещей превращается в наблюдателя, собирающего нужные факты при помощи
собственных боков.
Эх, дружище: плохая
вещь любовь в шалаше, с
собственной стиркой белья и личным кормлением младенцев из рожка.
По жестокости моей я добивался его
собственного признания предо мною во всем, хотя, впрочем, и допускал, что признаваться в иных
вещах, пожалуй, и затруднительно.
Но так как внешние
вещи мира мы познаем: первое, через внешний свет, в коем мы их видим; второе, через звуки, которыми они с нами говорят, и через телесные движения, которые их с нами соединяют, то для отвлечения всего этого необходимы мрак, тишина и
собственное безмолвие; а потому, приступая к умному деланию, мы должны замкнуться в тихой и темной келье и безмолвно пребывать в ней в неподвижном положении, сидя или лежа.
В руках у Исая Фомича был его мешок с выданными ему казенными
вещами и своими
собственными.
Я еще не совсем выспался, когда, пробудясь на рассвете, понял, что «Бегущая по волнам» больше не стоит у мола. Каюта опускалась и поднималась в медленном темпе крутой волны. Начало звякать и скрипеть по углам; было то всегда невидимое соотношение
вещей, которому обязаны мы бываем ощущением движения. Шарахающийся плеск вдоль борта, неровное сотрясение, неустойчивость тяжести
собственного тела, делающегося то грузнее, то легче, отмечали каждый размах судна.
Я составил точный план внутреннего устройства дома, приняв в расчет все мелочи уюта и первого впечатления, какое должны произвести комнаты на входящего в них человека, и поручил устроить это моему приятелю Товалю, вкус которого, его умение заставить
вещи говорить знал еще с того времени, когда Товаль имел
собственный дом.
Чтобы искупить свои прегрешения, он пускался на отчаянное средство: навешивал на себя все картонки, узелки, пакеты и свертки, брал в руки саквояжи, подмышки два дамских зонтика и превращался в одного из тех фокусников, которые вытаскивают все эти
вещи из
собственного носа и с торжеством удаляются со сцены, нагруженные, как верблюды.
— Послушай, что ты привязался ко мне? Это, понимаешь, скучно… Ты идеализируешь женщин, а я — простой человек и на
вещи смотрю просто. Что такое — любить?.. Если действительно человек любит, то для любимого человека готов пожертвовать всем и прежде всего своей личностью, то есть в данном случае во имя любви откажется от
собственного чувства, если оно не получает ответа.
К самому себе я всегда был строг и называл
вещи их
собственными именами, хотя гораздо удобнее ненавидеть и прощать свои
собственные пороки и недостатки, когда их находишь в других людях.
— Обвиняют меня в ужасной
вещи, в гадкой… Вы знаете, я занимался у Хмурина делами — главным образом в том смысле, что в трудных случаях, когда его
собственной башки не хватало, помогал ему советами. Раз он мне поручил продать на бирже несколько векселей с его бланковыми надписями, которые потом оказались фальшивыми; спрашивается, мог я знать, что они фальшивые?
— Прежде всего — наше бестолковое образование: мы все знаем и ничего не знаем; потом непривычка к правильному, постоянному труду, отсутствие
собственной изобретательности, вследствие того — всюду и во всем слепое подражание; а главное — сытый желудок и громаднейшее самолюбие: схвативши верхушки кой-каких знаний, мы считаем унижением для
собственного достоинства делать какие-нибудь обыкновенные
вещи, которые делают люди заурядные, а хотим создать восьмое чудо, но в результате явим, — как я, например, — пятидесятилетнюю жизнь тунеядца.
— Я называю
вещи их
собственными именами. Я часто завидую вам, вашему спокойствию и чистой совести; я завидую тому, что у вас есть… Ну, да это все равно! Нельзя и нельзя! — перебил он сам себя злым голосом. — Не будем говорить об этом.
Это ничего почти не выразит, если мы, по сущей справедливости, скажем, что сожители его обирали, объедали, опивали, брали его последнее белье и платье, делали на его имя долги, закладывали и продавали его заветные материнские
вещи, — они лишали его возможности работать и выгоняли его из его же
собственной квартиры.
Он рассказывал шурину довольно странные про себя
вещи; так, например, он говорил, что в турецкую кампанию какой-то янычар с дьявольскими усами отрубил у него у правой ноги икру; но их полковой медик, отличнейший знаток, так что все петербургские врачи против него ни к черту не годятся, пришил ему эту икру, и не его
собственную, которая второпях была затеряна, а икру мертвого солдата.
Множество карет, дрожек и колясок стояло перед подъездом дома, в котором производилась аукционная продажа
вещей одного из тех богатых любителей искусств, которые сладко продремали всю жизнь свою, погруженные в зефиры и амуры, которые невинно прослыли меценатами и простодушно издержали для этого миллионы, накопленные их основательными отцами, а часто даже
собственными прежними трудами.
Самодержавство разрушается, когда Государи думают, что им надобно изъявлять власть свою не следованием порядку
вещей, а переменою оного, и когда они
собственные мечты уважают более законов (510–511).
Сделав подобных несколько благодеяний прибегавшим ко мне, я не хотел огорчить усердствующих мне мастеровых и других, принесших свои продукты; я, хотя и вовсе не нужных мне
вещей, накупил несколько, кроме парика и зубов, в чем, за имением
собственных, не нуждался.
В эти хлопотливые дни штабс-капитан Рыбников нанял себе номер в грязноватой гостинице близ вокзала. Хотя при нем и был
собственный паспорт запасного офицера, но он почему-то нашел нужным заявить, что его бумаги находятся пока в комендантском управлении. Сюда же в гостиницу он перевез и свои
вещи — портплед с одеялом и подушкой, дорожный несессер и дешевый новенький чемодан, в котором было белье и полный комплект штатского платья.
Тогда расцвели самые угрюмые лица: завещание это обещало интересные
вещи. Сигби протиснулся ближе всех — он никогда не читал такой штучки, даром что отец его умер на
собственной земле. Жизнь разлучает родственников.
Кстати, у меня есть в Петербурге
собственный дом особняк, т. е. два этажа, набитые совершенно ненужными
вещами, т. е.
вещами, без которых совершенно легко обойтись и без которых, как вы видите, я обхожусь сейчас совершенно свободно.
В конторе тюрьмы я увидел знакомое лицо «его благородия» тюремного смотрителя, жестокости которого я описал в своем очерке. Он тоже сразу узнал меня, и на его сухом, еще не старом, но несколько мрачном лице с деревянно-неподвижными чертами промелькнуло загадочное выражение. Полицмейстер распорядился, чтобы у меня не отнимали моих
вещей и оставили в
собственном платье, шепнув еще два-три слова смотрителю, лицо которого при этом оставалось все так же неподвижно, а затем приветливо кивнул мне головой и уехал.
Куницын. Нет, брат, тысчонки — отличнейшая
вещь!.. (Уходит, напевая куплет
собственного сочинения: «Когда б я был аркадским принцем, тысчонки брал бы я со всех!»)
Тонкие и деликатные чувства в нем заглохли; сознания
собственного достоинства и чувства чести для него не существует; прав
собственной личности и личности другого он не понимает, и потому весьма многие
вещи, которые [возмущают нас до глубины души,] не возбуждают в нем ни малейшего [негодования,] не вызывают даже слабого протеста.
— Может быть. Впрочем, не трудитесь читать мне проповедь. У меня свой
собственный взгляд на
вещи.
— Эх, Петр Васильич, — возразил Борис Андреич, — я вам удивляюсь, как вы, с вашим ясным взглядом на
вещи, не видите насквозь эту сюсюкающую Эмеренцию? Эта приторная любезность, это постоянное самообожание, это скромное убеждение в
собственных достоинствах, эта снисходительность ангела, смотрящего на вас с вышины небес… Да что и говорить! Уж если на то пошло и в случае необходимости, я в двадцать раз охотнее женился бы на ее сестре: та, по крайней мере, умеет молчать!
Тогда выскажите нам всенародно ваши
собственные убеждения, покажите, что г. Щедрин говорит неправду, что он изобретает небывалые
вещи.
— Ха, ха, ха! — в том же тоне продолжал гость. — И сейчас уже войско!.. И к чему тут войско?.. будто нельзя и без войска делать эти
вещи!.. Тут главное — нравственное влияние своей
собственной личности, а не войско. Я уверен, что все это пустяки: просто-напросто мужички не поняли дела; ну, пошумели, покричали — их за это наказать, конечно, следует… внушить на будущее время, но зачем же войско!
— Ах, да! Еще одно! — спохватился Свитка. — У нас принято в сношениях с членами, и особенно в письменных сношениях, избегать
собственных имен и настоящих фамилий. Это тоже в видах общей безопасности. Поэтому изберите для себя какой-нибудь псевдоним; только псевдонимом лучше взять название какой-нибудь
вещи или отвлеченного предмета, чем фамилию, а то, пожалуй, еще quo pro quo какое-нибудь выйдет. Что вы хотите выбрать?
У Бейгуша все уже было готово к отъезду: инструкция и подорожная вместе с прогонами в кармане, субсидия от организации тоже,
вещи, то есть самое лишь необходимое, исподволь, понемногу перенесены к Чарыковскому, так что теперь оставалось только садиться в вагон и ехать. А как не хотелось бы ехать! Как томительно просить
собственное сердце остаться, помедлить… хоть несколько бы дней еще помедлить!..
Но насколько он из него выходит и делает предметом размышления что-либо из
вещей божественных (των μετά θεόν), рассекается это единение, которое превыше разумения, и в коем, находясь в соединении с Богом, по сопричастности Божеству, он и сам становится Богом и слагает с себя естественный закон своей
собственной природы».].
Вещи познаются или по их
собственной природе, или по взаимным отношениям их между собою; к Богу же ничто из этого неприменимо.
«Ибо все
вещи произошли от вечного духа, как образ вечного; невидимая сущность, которая есть Бог и вечность, в своем
собственном вожделении ввела себя в видимую сущность и открылась чрез (mit) время таким образом, что она есть во времени как жизнь, а время в ней как бы немо».
Человечество не может спастись ни своими
собственными силами, ни внешней механической силой, как починивается сломавшаяся
вещь.
Но мир есть бытие не самобытное, а то, что сотворено Богом, не может быть таким, каков сам Творец: in his enim, quae auoaue modo sint, et non sunt quod Deus est, a quo facta sunt»» [В здешних
вещах да будет свой
собственный образ, а не Божий, от которого все они происходят (лат.).] [De civ. Dei, XIV, 13, 11 (Писарев, 103).].
Женщины, когда любят, климатизируются и привыкают к людям быстро, как кошки. Побыла Кисочка у меня в номере часа полтора, а уж чувствовала себя в нем, как дома, и распоряжалась моим добром, как своим
собственным. Она укладывала в чемодан мои
вещи, журила меня за то, что я не вешаю на гвоздь свое новое, дорогое пальто, а бросаю его на стул, как тряпку, и проч.
Он в этом и подвизался, подвизался много, упорно и с постоянством, приобрел навык
вещать поучениями и отвечать на вопросы открытые и закрытые, и делал это ловко и слыл медиумом отличным, но
собственные дела его по снисканию фавора у Бодростиной не подвигались.
Что касается до Горданова, Подозерова и Висленева, то о них вспомнили только на другой день и, ввиду болезненного состояния Горданова и Подозерова, подчинили их домашнему аресту в их
собственных квартирах; когда же пришли к Висленеву с тем, чтобы пригласить его переехать на гауптвахту, то нашли в его комнате только обрывки газетных листов, которыми Иосаф Платонович обертывал
вещи; сам же он еще вчера вечером уехал бог весть куда.
За последние 10–12 лет своей жизни Тургенев говорил о
собственной писательской работе изредка, как бы нехотя, постоянно оговариваясь, что он пишет мало и редко и смотрит на то, что пишет, как на
вещи, к которым совсем не следует относиться с такими требованиями, какие раздавались тогда.