Неточные совпадения
Тут прибавлю еще раз от себя лично: мне почти противно вспоминать об этом суетном и
соблазнительном событии, в сущности же самом пустом и естественном, и я, конечно, выпустил бы его в рассказе моем вовсе без упоминовения, если бы не повлияло оно сильнейшим и известным образом на душу и сердце главного, хотя и будущего героя рассказа моего, Алеши, составив в душе его как бы перелом и переворот, потрясший, но и укрепивший его разум уже окончательно, на всю жизнь и к известной
цели.
И вот в ту минуту, когда страсть к наряду становится господствующею страстью в женщине, когда муж, законный обладатель всех этих charmes, tant convoites, [столь
соблазнительных прелестей (франц.)] смотрит на них тупыми и сонными глазами, когда покупка каждой шляпки, каждого бантика возбуждает
целый поток упреков с одной стороны и жалоб — с другой, когда, наконец, между обеими сторонами устанавливается полуравнодушное-полупрезрительное отношение — в эту минуту, говорю я, точно из земли вырастает господин Цыбуля.
Опять тот же плут Лямшин, с помощью одного семинариста, праздношатавшегося в ожидании учительского места в школе, подложил потихоньку книгоноше в мешок, будто бы покупая у нее книги,
целую пачку
соблазнительных мерзких фотографий из-за границы, нарочно пожертвованных для сего случая, как узнали потом, одним весьма почтенным старичком, фамилию которого опускаю, с важным орденом на шее и любившим, по его выражению, «здоровый смех и веселую шутку».
Раскидывал он таким образом своим умом и дремал. То есть не то что дремал, а забываться уж стал. Раздались в его ушах предсмертные шепоты, разлилась по всему телу истома. И привиделся ему тут прежний
соблазнительный сон. Выиграл будто бы он двести тысяч, вырос на
целых пол-аршина и сам щук глотает.
Сколь неразумны бывают и легкомысленны женские лукавые желания и к каким приводят они страшным и
соблазнительным последствиям, тому примером да послужит предлагаемый рассказ, очень назидательный и совершенно достоверный, о некоторой прекрасной даме, которая пожелала быть царицею
поцелуев, и о том, что из этого произошло.
Гараська, видимо, входил в обычную колею. В его несколько проясневшем мозгу вырисовывалась
целая перспектива самых
соблазнительных ругательств и обидных прозвищ, когда сосредоточенно сопевший Баргамот голосом, не оставлявшим ни малейшего сомнения в твердости принятого им решения, заявил...
Достоевский показал перерождение и вырождение самой «идеи», самой конечной
цели, которая вначале представлялась возвышенной и
соблазнительной.