Неточные совпадения
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в
левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он
посмотрел усталым и грустным взглядом
на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты
на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата
левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз,
смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
Склонившись над водою, машинально
смотрел он
на последний розовый отблеск заката,
на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках,
на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по
левой набережной, блиставшее, точно в пламени, от последнего солнечного луча, ударившего в него
на мгновение,
на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
Почти то же самое случилось теперь и с Соней; так же бессильно, с тем же испугом,
смотрела она
на него несколько времени и вдруг, выставив вперед
левую руку, слегка, чуть-чуть, уперлась ему пальцами в грудь и медленно стала подниматься с кровати, все более и более от него отстраняясь, и все неподвижнее становился ее взгляд
на него.
Лев растерзал его, примолвя так: «Дружок,
Напрасно, смо́тря
на собачку,
Ты вздумал, что тебе я также дам потачку...
Но так как о Волках худой
на свете толк,
И не сказали бы, что
смотрит Лев на лицы,
То велено звериный весь народ
Созвать
на общий сход...
Гаврило. Четыре иноходца в ряд, помилуйте, за ними. Для кого же Чирков такую четверню сберет! Ведь это ужасти
смотреть… как
львы… все четыре
на трензелях! А сбруя-то, сбруя-то! За ними-с.
Несколько минут продолжалось обоюдное наше молчание. Пугачев
смотрел на меня пристально, изредка прищуривая
левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такою непритворной веселостию, что и я, глядя
на него, стал смеяться, сам не зная чему.
Базаров тихонько двинулся вперед, и Павел Петрович пошел
на него, заложив
левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану
смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
Макаров
смотрел в открытую
на террасу дверь и явно не слышал ничего, постукивая ложкой по ногтям
левой руки.
Через сотню быстрых шагов он догнал двух людей, один был в дворянской фуражке, а другой — в панаме. Широкоплечие фигуры их заполнили всю панель, и, чтоб опередить их, нужно было сойти в грязь непросохшей мостовой. Он пошел сзади,
посматривая на красные, жирные шеи.
Левый, в панаме, сиповато, басом говорил...
Обыкновенно люди такого роста говорят басом, а этот говорил почти детским дискантом.
На голове у него — встрепанная шапка полуседых волос,
левая сторона лица измята глубоким шрамом, шрам оттянул нижнее веко, и от этого
левый глаз казался больше правого. Со щек волнисто спускалась двумя прядями седая борода, почти обнажая подбородок и толстую нижнюю губу. Назвав свою фамилию, он пристально, разномерными глазами
посмотрел на Клима и снова начал гладить изразцы. Глаза — черные и очень блестящие.
Правый глаз отца, неподвижно застывший,
смотрел вверх, в угол,
на бронзовую статуэтку Меркурия, стоявшего
на одной ноге,
левый улыбался, дрожало веко, смахивая слезы
на мокрую, давно не бритую щеку; Самгин-отец говорил горлом...
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий
на переодетого генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь ее была поднята выше
левой, казалось, что и глаза
смотрят различно.
В лицо Самгина
смотрели, голубовато улыбаясь, круглые, холодненькие глазки, брезгливо шевелилась толстая нижняя губа, обнажая желтый блеск золотых клыков, пухлые пальцы правой руки играли платиновой цепочкой
на животе, указательный палец
левой беззвучно тыкался в стол. Во всем поведении этого человека, в словах его, в гибкой игре голоса было что-то обидно несерьезное. Самгин сухо спросил...
За чайным столом Орехова, часто отирая платком красное, потное лицо, восхищалась деятельностью английских «суфражисток», восторженно рассказывала о своей встрече с Панкхерст, ее молча слушали Роза Грейман и Тося, Шемякин сидел рядом с Тосей,
посматривая на ее бюст, покручивая
левый ус, изредка вставлял барским тоном, вполголоса...
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали
посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили
левую руку выше локтя. Голый до пояса, он сидел
на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
На диване было неудобно, жестко, болел бок, ныли кости плеча. Самгин решил перебраться в спальню, осторожно попробовал встать, — резкая боль рванула плечо, ноги подогнулись. Держась за косяк двери, он подождал, пока боль притихла, прошел в спальню,
посмотрел в зеркало:
левая щека отвратительно опухла, прикрыв глаз, лицо казалось пьяным и, потеряв какую-то свою черту, стало обидно похоже
на лицо регистратора в окружном суде, человека, которого часто одолевали флюсы.
Опираясь локтями
на стол, поддерживая ладонью подбородок, он протянул над столом
левую руку с бокалом вина в ней, и бесцветные глаза его
смотрели в лицо Самгина нехорошо, как будто вызывающе. В его звонком голосе звучали едкие, задорные ноты.
Он вдруг снизошел с высоты своего величия, как-то иначе стал сидеть,
смотреть; потом склонил немного голову
на левую сторону и с умильной улыбкой, мягким, вкрадчивым голосом говорил тихо и долго.
Однажды он, с тремя товарищами, охотился за носорогом, выстрелил в него — зверь побежал; они пустились преследовать его и вдруг заметили, что в стороне, под деревьями, лежат два
льва и с любопытством
смотрят на бегущего носорога и
на мистера Бена с товарищами, не трогаясь с места.
Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚ северной широты: жарко до духоты. Работать днем не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь,
посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу
на другой диван, ища прохлады. «Вы то
на правый, то
на левый галс ложитесь!» — говорил он.
Привалов
смотрел на нее вопросительным взглядом и осторожно положил свою
левую руку
на правую —
на ней еще оставалась теплота от руки Антониды Ивановны. Он почувствовал эту теплоту во всем теле и решительно не знал, что сказать хозяйке, которая продолжала ровно и спокойно рассказывать что-то о своей maman и дядюшке.
— Фокусик, фокус-покус такой, — все шептал штабс-капитан; рот его скривился
на левую сторону,
левый глаз прищурился, он, не отрываясь, все
смотрел на Алешу, точно приковался к нему.
Сановник поддержал свое достоинство как нельзя лучше: покачивая головой назад, будто кланяясь, он выговорил несколько одобрительных слов, из которых каждое начиналось буквою а,произнесенною протяжно и в нос; с негодованием, доходившим до голода,
посмотрел на бороду князя Козельского и подал разоренному штатскому генералу с заводом и дочерью указательный палец
левой руки.
При входе в залив Владимира с
левой стороны ниже мыса Орехова можно видеть какую-то торчащую из воды бесформенную массу. Это крейсер «Изумруд», выскочивший
на мель и взорвавший себя в 1905 году. Грустно
смотреть на эту развалину. Что можно было, то с «Изумруда» сняли, перевезли в пост Ольги и отправили во Владивосток, остальное разграбили хунхузы.
На половине пути между селом Пермским и постом Ольги с
левой стороны высится скала, называемая местными жителями Чертовым утесом. Еще 15 минут ходу, и вы подходите к морю. Читатель поймет то радостное настроение, которое нас охватило. Мы сели
на камни и с наслаждением стали
смотреть, как бьются волны о берег.
— «Рост два аршина пять вершков» — кажется, так; «лицо чистое» — так; «глаза голубые, волосы
на голове белокурые, усы и бороду бреет, нос и рот обыкновенные; особая примета:
на груди возле
левого соска родимое пятно величиною с гривенник»… Конька! возьми свечу!
посмотри!
Он потихоньку ездил
смотреть на строившуюся новую мельницу Луковникова и старался находить какие-нибудь недостатки — трубу для паровой машины выводили слишком высоко, пятиэтажный громадный корпус самой мельницы даст осадку
на левый бок, выходивший к Ключевой, и т. д.
Что же касается Аглаи, то она почти даже и не говорила весь вечер; зато, не отрываясь, слушала
Льва Николаевича, и даже не столько слушала его, сколько
смотрела на него.
Князь
Лев Николаевич смутился, но, однако же, пристально и вопросительно продолжал
смотреть на князя; но тот замолчал.
Лиза пошла в другую комнату за альбомом, а Паншин, оставшись один, достал из кармана батистовый платок, потер себе ногти и
посмотрел, как-то скосясь,
на свои руки. Они у него были очень красивы и белы;
на большом пальце
левой руки носил он винтообразное золотое кольцо. Лиза вернулась; Паншин уселся к окну, развернул альбом.
Тарантас поехал, стуча по мостовинам; господа пошли сбоку его по
левую сторону, а Юстин Помада с неопределенным чувством одиночества, неумолчно вопиющим в человеке при виде людского счастия, безотчетно перешел
на другую сторону моста и, крутя у себя перед носом сорванный стебелек подорожника, брел одиноко,
смотря на мерную выступку усталой пристяжной.
Отец прибавил, что поедет после обеда осмотреть все
полевые работы, и приглашал с собою мою мать; но она решительно отказалась, сказав, что она не любит
смотреть на них и что если он хочет, то может взять с собой Сережу.
Я не только любил
смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв
на правой руке ястреба, а
левою рукою удерживая
на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет
на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, —
на это, пожалуй, всякий
посмотрит с удовольствием.
Смотрим: невдалеке от дороги, у развалившихся ворот, от которых остались одни покосившиеся набок столбы, стоит старик в засаленном стеганом архалуке, из которого местами торчит вата, и держит руку щитком над глазами, всматриваясь в нас.
На голове у него теплый картуз, щеки и губы обвисли, борода не брита, жидкие волосы развеваются по ветру; в
левой руке березовая палка, которую он тщетно старается установить.
Она пошла домой. Было ей жалко чего-то,
на сердце лежало нечто горькое, досадное. Когда она входила с поля в улицу, дорогу ей перерезал извозчик. Подняв голову, она увидала в пролетке молодого человека с светлыми усами и бледным, усталым лицом. Он тоже
посмотрел на нее. Сидел он косо, и, должно быть, от этого правое плечо у него было выше
левого.
— Прошу вас, — ближе к делу! — сказал председатель внятно и громко. Он повернулся к Павлу грудью,
смотрел на него, и матери казалось, что его
левый тусклый глаз разгорается нехорошим, жадным огнем. И все судьи
смотрели на ее сына так, что казалось — их глаза прилипают к его лицу, присасываются к телу, жаждут его крови, чтобы оживить ею свои изношенные тела. А он, прямой, высокий, стоя твердо и крепко, протягивал к ним руку и негромко, четко говорил...
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от людей и заметила, что
на нее
смотрит какой-то молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его
левое плечо было ниже, и эта особенность фигуры показалась знакомой матери. Но он повернулся к ней спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
Несмотря
на свои четыре года, она ходила еще плохо, неуверенно ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка: руки ее были тонки и прозрачны; головка покачивалась
на тонкой шее, как головка
полевого колокольчика; глаза
смотрели порой так не по-детски грустно, и улыбка так напоминала мне мою мать в последние дни, когда она, бывало, сидела против открытого окна и ветер шевелил ее белокурые волосы, что мне становилось самому грустно, и слезы подступали к глазам.
Посмотрите лучше
на этого 10-летнего мальчишку, который в старом — должно быть, отцовском картузе, в башмаках
на босу ногу и нанковых штанишках, поддерживаемых одною помочью, с самого начала перемирья вышел за вал и всё ходил по лощине, с тупым любопытством глядя
на французов и
на трупы, лежащие
на земле, и набирал
полевые голубые цветы, которыми усыпана эта роковая долина.
Александр часто гулял по окрестностям. Однажды он встретил толпу баб и девок, шедших в лес за грибами, присоединился к ним и проходил целый день. Воротясь домой, он похвалил девушку Машу за проворство и ловкость, и Маша взята была во двор ходить за барином. Ездил он иногда
смотреть полевые работы и
на опыте узнавал то, о чем часто писал и переводил для журнала. «Как мы часто врали там…» — думал он, качая головой, и стал вникать в дело глубже и пристальнее.
Подожми ноги-то, ты, — крикнул он повелительно, показав
на мгновение свои белые зубы,
на рекрута, который с
левой стороны его лежал
на нарах, положив голову
на руку, и с ленивым любопытством
смотрел на нас.
—
Смотри, Александров, — приказывает Тучабский. — Сейчас ты пойдешь ко мне навстречу! Я — командир батальона. Шагом марш, раз-два, раз-два… Не отчетливо сделал полуоборот
на левой ноге. Повторим. Еще раз. Шагом марш… Ну а теперь опоздал. Надо начинать за четыре шага, а ты весь налез
на батальонного. Повторить… раз-два. Эко, какой ты непонятливый фараон! Рука приставляется к борту бескозырки одновременно с приставлением ноги. Это надо отчетливо делать, а у тебя размазня выходит. Отставить! Повторим еще раз.
По окончании стрижки он доставляет его ротному командиру. Тот
смотрит на новичка сверху вниз, склоняя голову то
на левый, то
на правый бок.
— Вчера меня известили из их глупого комитета, чрез Высоцкого, что
на меня рассчитывают и приглашают
на этот завтрашний праздник в число распорядителей, или как их… в число тех шести молодых людей, которые назначены
смотреть за подносами, ухаживать за дамами, отводить гостям место и носить бант из белых с пунсовыми лент
на левом плече.
Ее вопли будили меня; проснувшись, я
смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. Осеннее утро мутно заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождем;
на полу, в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою; с ее маленькой головы из-под сбитого платка осыпались
на шею и плечи жиденькие светлые волосы, платок все время спадал с головы; старуха, резко поправляя его
левой рукой, бормочет...
Туберозов остановился и
посмотрел на него пристальным, проницающим взором. Фигура и лицо дьякона были не в авантаже; его густые природные локоны лежали
на голове как сдвинувшаяся фальшивая накладка; правый висок был слишком далеко обнажен,
левый закрыт до самого глаза.
Ревякин с женою; он — длинный, развинченный, остробородый и разноглазый:
левый глаз светло-голубой, неподвижный, всегда
смотрит вдаль и сквозь людей, а правый — темнее и бегает из стороны в сторону, точно
на нитке привязан.
Неподалёку от Кожемякина,
на песке, прикрытый дерюгой, лежал вверх лицом Тиунов, красная впадина
на месте правого глаза
смотрела прямо в небо,
левый был плотно и сердито прикрыт бровью, капли пота, как слёзы, обливали напряжённое лицо, он жевал губами, точно и во сне всё говорил.