Неточные совпадения
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно
смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат.
В походке,
в движениях,
в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала
в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил
ящик.
Остановились
в Нижнем Новгороде
посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая
ящики, набивали глубокие пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
Самгин взял бутылку белого вина, прошел к столику у окна; там, между стеною и шкафом, сидел, точно
в ящике, Тагильский, хлопая себя по колену измятой картонной маской. Он был
в синей куртке и
в шлеме пожарного солдата и тяжелых сапогах, все это странно сочеталось с его фарфоровым лицом. Усмехаясь, он
посмотрел на Самгина упрямым взглядом нетрезвого человека.
Подле
ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что
смотреть. Взглянув мельком
в зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними
в постель.
Она открыла
ящик, достала оттуда запечатанное письмо на синей бумаге, которое прислал ей Марк рано утром через рыбака. Она
посмотрела на него с минуту, подумала — и решительно бросила опять нераспечатанным
в стол.
— Нет, гладкой, чистой, на которой пишут. Вот так. — И Митя, схватив со стола перо, быстро написал на бумажке две строки, сложил вчетверо бумажку и сунул
в жилетный карман. Пистолеты вложил
в ящик, запер ключиком и взял
ящик в руки. Затем
посмотрел на Петра Ильича и длинно, вдумчиво улыбнулся.
За Григорием Павлычем следовали две сестры: матушка и тетенька Арина Павловна Федуляева,
в то время уже вдова, обремененная большим семейством. Последняя ничем не была замечательна, кроме того, что раболепнее других
смотрела в глаза отцу, как будто каждую минуту ждала, что вот-вот он отопрет денежный
ящик и скажет: «Бери, сколько хочешь!»
— Ну, войди. Войди,
посмотри, как мать-старуха хлопочет. Вон сколько денег Максимушка (бурмистр из ближней вотчины) матери привез. А мы их
в ящик уложим, а потом вместе с другими
в дело пустим. Посиди, дружок,
посмотри, поучись. Только сиди смирно, не мешай.
И до сих пор есть еще
в Москве
в живых люди, помнящие обед 17 сентября, первые именины жены после свадьбы. К обеду собралась вся знать, административная и купеческая. Перед обедом гости были приглашены
в зал
посмотреть подарок, который муж сделал своей молодой жене. Внесли огромный
ящик сажени две длины, рабочие сорвали покрышку. Хлудов с топором
в руках сам старался вместе с ними. Отбили крышку, перевернули его дном кверху и подняли. Из
ящика вывалился… огромный крокодил.
— Отодвиньте
ящик в правой тумбочке, там есть красный альбом, — предлагал Прейн, выделывая за ширмой какие-то странные антраша на одной ноге, точно он садился на лошадь. — Тут есть кое-что интересное из детской жизни, как говорит Летучий… А другой, синий альбом, собственно, память сердца. Впрочем, и его можете
смотреть, свои люди.
Ижбурдин. А не дай я ему этого
ящика, и невесть бы он мне какой тут пакости натворил! Тут, Савва Семеныч, уж ни за чем не гонись, ничем не брезгуй.
Смотришь только ему
в зубы, как он над тобой привередничает, словно баба беременная; того ему подай, или нет, не надо, подай другого. Только об одном и тоскует, как бы ему такое что-нибудь выдумать, чтобы вконец тебя оконфузить.
Слесарь, которого души коснулось истинное просвещение, поймет, что замок и ключ изобретены на то, чтобы законный владелец
ящика, шкафа или сундука мог запирать и отмыкать эти казнохранилища; напротив того, слесарь-грамотей
смотрит на это дело с своей оригинальной точки зрения: он видит
в ключе и замке лишь средство отмыкать казнохранилища, принадлежащие его ближнему.
—
Смотря по тому, как возьмешься, мой друг. Ежели возьмешься как следует — все у тебя пойдет и ладно и плавно; а возьмешься не так, как следует — ну, и застрянет дело,
в долгий
ящик оттянется.
Вода тоже сера и холодна; течение ее незаметно; кажется, что она застыла, уснула вместе с пустыми домами, рядами лавок, окрашенных
в грязно-желтый цвет. Когда сквозь облака
смотрит белесое солнце, все вокруг немножко посветлеет, вода отражает серую ткань неба, — наша лодка висит
в воздухе между двух небес; каменные здания тоже приподнимаются и чуть заметно плывут к Волге, Оке. Вокруг лодки качаются разбитые бочки,
ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно.
— Должно быть, понадобится, — ответил Бутлер, подавленно улыбаясь. — Ну-с, надо говорить все. Итак, мы прибыли
в Гель-Гью с контрабандой из Дагона. Четыреста
ящиков нарезных железных болтов. Желаете
посмотреть?
Она сидела на дворе около
ящика, положив ладонь на мертвую голову своего сына, спокойно ожидая чего-то, вопросительно глядя
в глаза каждого, кто приходил к ней, чтобы
посмотреть на умершего.
Теперь, шагая по улице с
ящиком на груди, он по-прежнему осторожно уступал дорогу встречным пешеходам, сходя с тротуара на мостовую или прижимаясь к стенам домов, но стал
смотреть в лица людей более внимательно, с чувством, которое было подобно почтению к ним. Человеческие лица вдруг изменились, стали значительнее, разнообразнее, все начали охотнее и проще заговаривать друг с другом, ходили быстрее, твёрже.
Тот
в это время успел уже опять проснуться и, мрачный, истерзанный, сидел перед полученным портретом княгини и
смотрел на него. Вдруг раздались шаги. Миклаков сообразил, что это может быть князь, и спрятал портрет
в ящик.
— Розданы все! Розданы! — воскликнула с своей стороны Елена. —
Посмотрите, сколько тут денег! — присовокупила она, открывая перед Жуквичем
ящик в своем столе,
в котором было раскидано тысяч до семи.
Выхожу я —
смотрю, Ида Ивановна сидит на диване и улыбается, а возле нее картонный
ящик и большущий сверток
в толстой синей бумаге.
Но он ее не брал и все
смотрел на меня. Я положил рубль на стол. Он вдруг смахнул его
в ящик, швырнул мне часы и, повернувшись налево кругом и сильно топнув ногою, прошипел на жену и на сына...
Невыносимо было Якову слушать этот излишне ясный голос и
смотреть на кости груди, нечеловечески поднявшиеся вверх, точно угол
ящика. И вообще ничего человеческого не осталось
в этой кучке неподвижных костей, покрытых чёрным,
в руках, державших поморский, медный крест. Жалко было дядю, но всё-таки думалось: зачем это установлено, чтоб старики и вообще домашние люди умирали на виду у всех?
Он сидел на полу и
в огромный
ящик укладывал свои пожитки. Чемодан, уже завязанный, лежал возле.
В ящик Семен Иванович клал вещи, не придерживаясь какой-нибудь системы: на дно была положена подушка, на нее — развинченная и завернутая
в бумагу лампа, затем кожаный тюфячок, сапоги, куча этюдов,
ящик с красками, книги и всякая мелочь. Рядом с
ящиком сидел большой рыжий кот и
смотрел в глаза хозяину. Этот кот, по словам Гельфрейха, состоял у него на постоянной службе.
— Ну вот и покупай, и прекрасно, — сунул ему Грузов
в руки
ящик. — Твой фонарь — владей, Фаддей, моей Маланьей! Дешево отдаю, да уж очень ты мне, Буланка, понравился. А вы, братцы, — обратился он к новичкам, — вы, братцы,
смотрите, будьте свидетелями, что Буланка мне должен два рубля. Ну, чур, мена без размена… Слышите? Ты, гляди, не вздумай надуть, — нагнулся он внушительно к Буланину. — Отдашь деньги-то?
Варвара поднялась, сняла с полки чашку, нацедила
в кувшинчик кваску, потом вынула из столового
ящика остаток ржаного каравая, искалеченную солоницу, нож и молча уставила все это перед мужем. После чего она тотчас же уселась на прежнее свое место, скрестила руки и стала
смотреть на него с каким-то притупленным вниманием.
Перед ужином Антон Федотыч вошел, наконец,
в комнату жены и уселся на отдаленное кресло. Впрочем, он ничего не говорил и только, облизываясь языком, весело на всех
посматривал. Заветный
ящик еще раз им был отперт.
…Я стою
в сенях и, сквозь щель,
смотрю во двор: среди двора на
ящике сидит, оголив ноги, мой хозяин, у него
в подоле рубахи десятка два булок. Четыре огромных йоркширских борова, хрюкая, трутся около него, тычут мордами
в колени ему, — он сует булки
в красные пасти, хлопает свиней по жирным розовым бокам и отечески ласково ворчит пониженным, незнакомым мне голосом...
(
Смотрит письмо Сорриния, которое было
в ящике.)
Впоследствии они прозвали нас «богачами-щеголями» и называли так даже
в глаза, что, признаюсь, было мне очень досадно, особенно потому, что было совершенно несправедливо;
ящик наш, пожалуй, можно было назвать щеголеватым, но нисколько не богатым; все достоинство заключалось
в чистоте отделки, до чего Панаев был большой охотник и за чем сам заботливо
смотрел.
Старик сердито
посмотрел на него: он уверял, что до захода солнца мы уже будем на станке, и боялся, что разоблачение Микеши еще может изменить наше решение. Он открыл дверку
ящика, чтобы сунуть туда свой узелок, и остановился с удивлением, видя, что место занято. Мне показалось, что Микеша,
в свою очередь, смутился, когда старик нащупал рукой
в его узелке сапоги.
Батюшки не было, и все Володины близкие входили
в каюту, подробно осматривая каждый уголок. Мать даже отворила все
ящики комода и
смотрела,
в порядке ли все лежит.
Это была паровая мельница, построенная лет пять назад. Она отняла у отца ее две трети «давальцев». На ней мололи тот хлеб, что хранился
в длинном ряде побурелых амбаров, шедших вдоль берега реки, только ниже, у самой воды. Сваи, обнаженные после половодья,
смотрели, частоколом, и поверх его эти бурые
ящики, все одной и той же формы, точно висели
в воздухе.
Ездовые ударили по лошадям, и парк врезался
в обозы. Свистели кнуты, зарядные
ящики один за другим вкатывались на мост. Подполковник, бледный от гнева, молча
смотрел вслед.
— Нечего скважины затыкать. Вот хоть мою старую хламиду как ни чини, а все развалится скоро. Вы с мужем люди молодые, вам и житье надо новое. Отодвинь-ка еще
ящик… Впереди не тронь. Не
смотри, что смазливы цветом, все ребятишки, дрянь, хе, хе, хе!.. Запусти-ка ручку подальше,
в темный уголок… там все сотенные бояре!.. Даром что старички, можно около них погреться… Возьми стопочки две. Да, знаешь, чтобы не дразнить дорогой недоброго человека, зашей под поясом. Бери же, дурочка.