Неточные совпадения
Настало молчание. Я продолжал держать ее руку и глядел на нее. Она по-прежнему вся сжималась, дышала с трудом и тихонько покусывала нижнюю губу, чтобы не заплакать, чтобы удержать накипавшие
слезы… Я глядел на нее: было что-то трогательно-беспомощное в ее робкой неподвижности: точно она от
усталости едва добралась до стула и так и упала на него. Сердце во мне растаяло…
Наконец, в изнурении от ран и
усталости, я падаю на землю и кричу: «Победа!» Генерал подъезжает ко мне и спрашивает: «Где он — наш спаситель?» Ему указывают на меня, он бросается мне на шею и с радостными
слезами кричит: «Победа!» Я выздоравливаю и, с подвязанной черным платком рукою, гуляю по Тверскому бульвару.
Она улыбалась, пожимала руки, кланялась, и хорошие, светлые
слезы сжимали горло, ноги ее дрожали от
усталости, но сердце, насыщенное радостью, все поглощая, отражало впечатления подобно светлому лику озера.
Но не только нельзя было и думать о том, чтобы видеть теперь Аминет, которая была тут же за забором, отделявшим во внутреннем дворе помещение жен от мужского отделения (Шамиль был уверен, что даже теперь, пока он
слезал с лошади, Аминет с другими женами смотрела в щель забора), но нельзя было не только пойти к ней, нельзя было просто лечь на пуховики отдохнуть от
усталости.
Елена протянула руки, как будто отклоняя удар, и ничего не сказала, только губы ее задрожали и алая краска разлилась по всему лицу. Берсенев заговорил с Анной Васильевной, а Елена ушла к себе, упала на колени и стала молиться, благодарить Бога… Легкие, светлые
слезы полились у ней из глаз. Она вдруг почувствовала крайнюю
усталость, положила голову на подушку, шепнула: «Бедный Андрей Петрович!» — и тут же заснула, с мокрыми ресницами и щеками. Она давно уже не спала и не плакала.
— Грохов, вы были всегда так добры ко мне, и я приехала просить вашей помощи!.. — проговорила Домна Осиповна, опускаясь от волнения и
усталости на стул;
слезы текли по ее щекам и делали борозды на белилах.
И хороня детей, умиравших от истощения, и оплакивая их кровавыми
слезами, темнея от горя,
усталости и голода — женщины в эти тяжелые дни были кротки и дружественны, как никогда: они верили, что не может даром пройти такой ужас, что за великими страданиями идет великая награда.