Неточные совпадения
— Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой
женщины сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я не злой человек, я никогда никого не ненавидел, но ее я ненавижу всеми силами души и не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то зло, которое она сделала мне! — проговорил он со
слезами злобы в голосе.
Алексей Александрович не мог равнодушно слышать и видеть
слезы ребенка или
женщины.
При виде такой
женщины в душе его поднималось чувство нежности, такое, что он задыхался, и
слезы выступали на глаза.
В эту минуту я встретил ее глаза: в них бегали
слезы; рука ее, опираясь на мою, дрожала; щеки пылали; ей было жаль меня! Сострадание — чувство, которому покоряются так легко все
женщины, — впустило свои когти в ее неопытное сердце. Во все время прогулки она была рассеянна, ни с кем не кокетничала, — а это великий признак!
Не станем передавать подробностей разговора, и
слез обеих
женщин, и насколько сошлись они между собой.
После долгих
слез состоялся между нами такого рода изустный контракт: первое, я никогда не оставлю Марфу Петровну и всегда пребуду ее мужем; второе, без ее позволения не отлучусь никуда; третье, постоянной любовницы не заведу никогда; четвертое, за это Марфа Петровна позволяет мне приглянуть иногда на сенных девушек, но не иначе как с ее секретного ведома; пятое, боже сохрани меня полюбить
женщину из нашего сословия; шестое, если на случай, чего боже сохрани, меня посетит какая-нибудь страсть, большая и серьезная, то я должен открыться Марфе Петровне.
Все молчали. Самгин подумал, что эта
женщина говорит иронически, но присмотрелся к ее лицу и увидал, что на глазах ее
слезы и губы вздрагивают.
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под
слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой
женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Варвара неприлично и до
слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится, посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить молодую
женщину, он вытаскивал из кармана руку и с улыбкой в бесцветных глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
Уже не впервые он рассматривал Варвару спящей и всегда испытывал при этом чувство недоумения и зависти, особенно острой в те минуты, когда
женщина, истомленная его ласками до
слез и полуобморока, засыпала, положив голову на плечо его.
Ему хотелось крикнуть, топнуть, вообще — испугать эту маленькую
женщину, чтоб она заплакала другими
слезами.
— Да, теперь, может быть, когда уже видели, как плачет о вас
женщина… Нет, — прибавила она, — у вас нет сердца. Вы не хотели моих
слез, говорите вы, так бы и не сделали, если б не хотели…
— Сбоку, — подхватила Пелагея Ивановна, — означает вести; брови чешутся —
слезы; лоб — кланяться; с правой стороны чешется — мужчине, с левой —
женщине; уши зачешутся — значит, к дождю, губы — целоваться, усы — гостинцы есть, локоть — на новом месте спать, подошвы — дорога…
— Ради Бога, воротись! — не голосом, а
слезами кричал он. — Ведь и преступника надо выслушать… Боже мой! Есть ли сердце у ней?.. Вот
женщины!
— Боже мой! О чем не заплачут
женщины? Вы сами же говорите, что вам было жаль букета сирени, любимой скамьи. К этому прибавьте обманутое самолюбие, неудавшуюся роль спасительницы, немного привычки… Сколько причин для
слез!
Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у
женщин в ласках к ребенку, к другой
женщине, даже просто в
слезах или в истерических припадках.
— Из чего же они бьются: из потехи, что ли, что вот кого-де ни возьмем, а верно и выйдет? А жизни-то и нет ни в чем: нет понимания ее и сочувствия, нет того, что там у вас называется гуманитетом. Одно самолюбие только. Изображают-то они воров, падших
женщин, точно ловят их на улице да отводят в тюрьму. В их рассказе слышны не «невидимые
слезы», а один только видимый, грубый смех, злость…
Он еще крепко обнял
женщину, наскоро отер
слезы и вскочил на лошадь. Он ударил ее по бокам и исчез в облаке пыли; за ним с двух сторон отчаянно бросились вдогонку три дворняжки и залились лаем.
Потом, она так доступна чувству сострадания, жалости! У ней нетрудно вызвать
слезы; к сердцу ее доступ легок. В любви она так нежна; во всех ее отношениях ко всем столько мягкости, ласкового внимания — словом, она
женщина!
Это только бессознательная потребность любить, которая, за недостатком настоящей пищи, высказывается иногда у
женщин в ласках к ребенку, к другой
женщине, даже просто в
слезах или в истерических припадках!..
«Нет, нет, — она не то, она — голубь, а не
женщина!» — думал он, заливаясь
слезами и глядя на тихо качающийся гроб.
Все эти слова ее о нежелании принять его жертву и упреки и
слезы — всё это были, подумал он, только хитрости извращенной
женщины, желающей как можно лучше воспользоваться им.
Нехлюдов
слез с пролетки и подошел к двигавшимся
женщинам, желая спросить Маслову о вещах и о том, как она себя чувствует, но конвойный унтер-офицер, шедший с этой стороны партии, тотчас же заметив подошедшего, подбежал к нему.
Было уже и немыслимо сдержать его:
женщины плакали, плакали и многие из мужчин, даже два сановника пролили
слезы.
Многие из теснившихся к нему
женщин заливались
слезами умиления и восторга, вызванного эффектом минуты; другие рвались облобызать хоть край одежды его, иные что-то причитали. Он благословлял всех, а с иными разговаривал. Кликушу он уже знал, ее привели не издалека, из деревни всего верст за шесть от монастыря, да и прежде ее водили к нему.
Я в этом случае всегда против
женщин, против всех этих истерик и женских
слез.
Верочка стала рассказывать свои мысли, и Жюли опять пришла в энтузиазм, и посыпались благословенья, перемешанные с тем, что она, Жюли Ле-Теллье, погибшая
женщина, — и
слезы, но что она знает, что такое «добродетель» — и опять
слезы, и обниманья, и опять благословенья.
Раз в холодное зимнее утро приезжаю я в правление, в передней стоит
женщина лет тридцати, крестьянка; увидавши меня в мундире, она бросилась передо мной на колени и, обливаясь
слезами, просила меня заступиться.
С разгоревшимся от
слез и стыда лицом, с выражением страха и ожидания, с умоляющим взглядом стояла передо мной бедная девушка — с тем особенным выражением, которое дает
женщине беременность.
Женщины с растрепанными волосами, с криком и
слезами, в каком-то безумии бегали, валялись в ногах у полиции, седые старухи цеплялись за сыновей.
На меня сильно действовали эти страшные сцены… являлись два полицейских солдата по зову помещика, они воровски, невзначай, врасплох брали назначенного человека; староста обыкновенно тут объявлял, что барин с вечера приказал представить его в присутствие, и человек сквозь
слезы куражился,
женщины плакали, все давали подарки, и я отдавал все, что мог, то есть какой-нибудь двугривенный, шейный платок.
И торгуются такие покупатели из-за копейки до
слез, и радуются, что удалось купить статуэтку голой
женщины с отбитой рукой и поврежденным носом, и уверяют они знакомых, что даром досталась...
— Святая
женщина! — сказал Крыжановский, смахивая
слезу. — Подите, мои милые друзья, спросите у нее, можно ли мне явиться сегодня или еще обождать?
Быть может, это следует приписать тому, что во время вековых скитаний народа львиная доля лишений, тяжкого труда и
слез выпала
женщине.]
Все лицо бедной
женщины было залито
слезами. Она быстро отерла их и пошла кверху, где, точно падение воды за стеной, слышались гулкие шаги и смешанные голоса опередившей ее компании.
Молодая
женщина низко опустила голову, и
слеза упала на ее работу.
— Зато
женщины умеют ценить доброту и великодушие, — промолвила Варвара Павловна и, тихонько опустившись на колени перед Марьей Дмитриевной, обняла ее полный стан руками и прижалась к ней лицом. Лицо это втихомолку улыбалось, а у Марьи Дмитриевны опять закапали
слезы.
Что возмущало Карачунского, так это то, что все эти
женщины из общества повторяли одна другую до тошноты — и радость, и горе, и восторги, и
слезы, и хитрость носили печать шаблонности.
Были у него интрижки с
женщинами «из общества», при поджигающей обстановке постоянной опасности, сцен ревности, изящных
слез и неизящных попреков.
Обе
женщины молчали, и обеим им было очень тяжело; но няня не умилялась над Лизой и не слыхала горьких
слез, которыми до бела света проплакала под своим одеялом со всеми и со всем расходящаяся девушка.
Молодая, еще очень хорошенькая
женщина и очень нежная мать, Констанция Помада с горем видела, что на мужа ни ей, ни сыну надеяться нечего, сообразила, что
слезами здесь ничему не поможешь, а жалобами еще того менее, и стала изобретать себе профессию.
Замужние
женщины или вдовы совершают этот мучительный путь несколько иначе: они долго борются с долгом, или с порядочностью, или с мнением света, и, наконец, — ах! — падают со
слезами, или — ах! начинают бравировать, или, что еще чаще, неумолимый рок прерывает ее или его жизнь в самый — ах! — нужный момент, когда созревшему плоду недостает только легкого дуновения ветра, чтобы упасть.
Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и
слезами, с надругательством над женским телом, русская оргия, устраивались райские ночи, во время которых уродливо кривлялись под музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и
женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи.
Женщины же, «срывая» таким образом сердце, начинают плакать самыми искренними
слезами, а самые чувствительные из них даже доходят до истерики.
— Я могу
женщину любить только до тех пор, пока она не потеряла ума, а как только начались охи, да вздохи, да еще
слезы…
Его тесно окружили мужчины и
женщины, что-то говорили ему, размахивая руками, волнуясь, отталкивая друг друга. Перед глазами матери мелькали бледные, возбужденные лица с трясущимися губами, по лицу одной
женщины катились
слезы обиды…
Сложив тяжелые руки Егора на груди его, поправив на подушке странно тяжелую голову, мать, отирая
слезы, подошла к Людмиле, наклонилась над нею, тихо погладила ее густые волосы.
Женщина медленно повернулась к ней, ее матовые глаза болезненно расширились, она встала на ноги и дрожащими губами зашептала...
Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе, грязная и грубая тяжесть. Нет, теперь он чувствовал, что поступил нехорошо, трусливо и неискренно, свалив всю нравственную вину на ограниченную и жалкую
женщину, и воображал себе ее горечь, растерянность и бессильную злобу, воображал ее горькие
слезы и распухшие красные глаза там, в уборной.
Когда же учение окончилось, они пошли с Веткиным в собрание и вдвоем с ним выпили очень много водки. Ромашов, почти потеряв сознание, целовался с Веткиным, плакал у него на плече громкими истеричными
слезами, жалуясь на пустоту и тоску жизни, и на то, что его никто не понимает, и на то, что его не любит «одна
женщина», а кто она — этого никто никогда не узнает; Веткин же хлопал рюмку за рюмкой и только время от времени говорил с презрительной жалостью...
Все почти молодые
женщины ясней поняли, что и они, по большей части, осуждены так же притворяться — поняли это и потихоньку отирали
слезы.