Неточные совпадения
Татьяна, милая Татьяна!
С тобой теперь я
слезы лью;
Ты в руки модного тирана
Уж отдала судьбу свою.
Погибнешь, милая; но прежде
Ты в ослепительной надежде
Блаженство темное зовешь,
Ты негу жизни узнаешь,
Ты пьешь волшебный яд желаний,
Тебя преследуют мечты:
Везде воображаешь ты
Приюты счастливых свиданий;
Везде, везде перед тобой
Твой искуситель роковой.
Но я не создан для
блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши
слезыНе тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
«Где же любовь? О, любви, любви жажду! — говорил он, — и скоро ли придет она? когда настанут эти дивные минуты, эти сладостные страдания, трепет
блаженства,
слезы…» — и проч.
Соленый. Я не могу жить без вас. (Идя за ней.) О мое
блаженство! (Сквозь
слезы.) О счастье! Роскошные, чудные, изумительные глаза, каких я не видел ни у одной женщины…
Между тем отец и сын со
слезами обнимали, целовали друг друга и не замечали, что недалеко от них стояло существо, им совершенно чуждое, существо забытое, но прекрасное, нежное, женщина с огненной душой, с душой чистой и светлой как алмаз; не замечали они, что каждая их ласка или
слеза были для нее убивственней, чем яд и кинжал; она также плакала, — но одна, — одна — как плачет изгнанный херувим, взирая на
блаженство своих братьев сквозь решетку райской двери.
— Теперь? теперь… — он опустил глаза в землю и замолк; глубокое страданье было видно в следующих словах: — теперь, убить тебя! — теперь, когда у меня есть
слезы, когда я могу плакать на твоих коленах… плакать! о! это величайшее наслажденье для того, чей смех мучительнее всякой пытки!.. нет, я еще не так дурен как ты полагаешь; — человек, для которого видеть тебя есть
блаженство, не может быть совершенным злодеем.
Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой,
Клянусь твоим последним взглядом,
Твоею первою
слезой,
Незлобных уст твоих дыханьем,
Волною шелковых кудрей,
Клянусь
блаженством и страданьем,
Клянусь любовию моей...
Но, сознаюсь, вполне сознаюсь, не мог бы я изобразить всего торжества — той минуты, когда сама царица праздника, Клара Олсуфьевна, краснея, как вешняя роза, румянцем
блаженства и стыдливости, от полноты чувств упала в объятия нежной матери, как прослезилась нежная мать и как зарыдал при сем случае сам отец, маститый старец и статский советник Олсуфий Иванович, лишившийся употребления ног на долговременной службе и вознагражденный судьбою за таковое усердие капитальцем, домком, деревеньками и красавицей дочерью, — зарыдал, как ребенок, и провозгласил сквозь
слезы, что его превосходительство благодетельный человек.
Загоскина нельзя было узнать:
слезы текли по его щекам и выражение духовного
блаженства разливалось во всех чертах лица…
Я не ищу
блаженства — нет его,
Нет в свете ничего — Фернандо умер —
Он умер — умер — он погиб навеки.
О! плачьте обо мне все люди, все созданья,
Все плачьте — если ваши
слезыСравняются когда-нибудь с моими;
Мой стон могилу потрясет, — о плачьте! —
Он — умер — умер — он погиб навеки.
Любовь!.. Но знаешь ли, какое
Блаженство на земле второе
Тому, кто всё похоронил,
Чему он верил; что любил!
Блаженство то верней любови,
И только хочет
слез да крови.
В нем утешенье для людей,
Когда умрет другое счастье;
В нем преступлений сладострастье,
В нем ад и рай души моей.
Оно при нас всегда, бессменно;
То мучит, то ласкает нас…
Нет, за единый мщенья час,
Клянусь, я не взял бы вселенной!
Перестала Дуня рыдать, но тихие
слезы все еще струились из ясных ее очей. И вся она сияла сердечной радостью и
блаженством.
Годы ее существования проходили в святом исполнении обетов, данных воспитателем и родителями Антона, в
блаженстве срочного свидания и в
слезах разлуки годовой, которая казалась ей вековою.
Со
слезами на глазах засыпал я там, где заставали меня эти чары
блаженства неземного.
И снова с ужасающей силой, трижды с силой, с болью открытой крови и текущих
слез почувствовалось волнующее счастье, трепет блаженнейших предчувствий,
блаженство рокового.