Неточные совпадения
Клим подумал: нового
в ее улыбке только то, что она легкая и быстрая. Эта женщина раздражала его. Почему она работает на революцию, и что может делать такая незаметная, бездарная? Она должна бы
служить сиделкой
в больнице или обучать детей грамоте где-нибудь
в глухом селе. Помолчав, он стал рассказывать ей, как мужики поднимали колокол, как они разграбили хлебный
магазин. Говорил насмешливо и с намерением обидеть ее. Вторя его словам, холодно кипел дождь.
— Пермякова и Марковича я знал по
магазинам, когда еще
служил у Марины Петровны; гимназистки Китаева и Воронова учили меня, одна — алгебре, другая — истории: они вошли
в кружок одновременно со мной, они и меня пригласили, потому что боялись. Они были там два раза и не раздевались, Китаева даже ударила Марковича по лицу и ногой
в грудь, когда он стоял на коленях перед нею.
Марина не возвращалась недели три, —
в магазине торговал чернобородый Захарий, человек молчаливый, с неподвижным, матово-бледным лицом, темные глаза его смотрели грустно, на вопросы он отвечал кратко и тихо; густые, тяжелые волосы простеганы нитями преждевременной седины. Самгин нашел, что этот Захарий очень похож на переодетого монаха и слишком вял, бескровен для того, чтоб
служить любовником Марины.
Ну, эта лавочка может
служить выражением первобытной идеи о торговле и о
магазине, как эта идея только зародилась
в голове того, кому смутно представлялась потребность продавать и покупать.
— Да, — говорит один из них, — нынче надо держать ухо востро! Нынче чуть ты отвернулся, ан у тебя тысяча, а пожалуй, и целый десяток из кармана вылетел. Вы Маркова-то Александра знавали? Вот что у Бакулина
в магазине в приказчиках
служил? Бывало, все Сашка да Сашка! Сашка, сбегай туда! Сашка, рыло вымой! А теперь, смотри, какой дом на Волхонке взбодрил! Вот ты и думай с ними!
— Нет, я учитель. Отец мой — управляющий заводом
в Вятке, а я пошел
в учителя. Но
в деревне я стал мужикам книжки давать, и меня за это посадили
в тюрьму. После тюрьмы —
служил приказчиком
в книжном
магазине, но — вел себя неосторожно и снова попал
в тюрьму, потом —
в Архангельск выслали. Там у меня тоже вышли неприятности с губернатором, меня заслали на берег Белого моря,
в деревушку, где я прожил пять лет.
— Не чеши рук, — ползет ко мне его сухой шепот. — Ты
служишь в первоклассном
магазине на главной улице города, это надо помнить! Мальчик должен стоять при двери, как статуй…
Я —
в людях,
служу «мальчиком» при
магазине «модной обуви», на главной улице города.
— Да-а? А я думала, вы
служите в банке… или приказчиком
в хорошем
магазине. Вы очень приличный…
В это время Анне Михайловне шел двадцатый, а Дорушке пятнадцатый год. Труды и заботы Анны Михайловны увенчались полным успехом:
магазин ее приобретал день ото дня лучшую репутацию, здоровье
служило как нельзя лучше; Амур щадил их сердца и не шевелил своими мучительными стрелами: нечего желать было больше.
Руфин. Господин,
служить вам готов!.. (С несколько забегавшими из стороны
в сторону глазами.) Вот счета еще! Я заехал
в два
магазина! Мне их там подали!.. (Подает Бургмейеру два счета.)
Обстановка
магазина довольно прилична. За ясеневою конторкою стоит какая-то дама весьма привлекательной наружности, с пенсне на носу, и вписывает что-то
в конторскую книгу. Полурастворенная дверь позволяет видеть часть смежной внутренней комнаты, которая, судя по обстановке,
служила кабинетом для чтения. Из этой комнаты доносилось несколько одновременно спорящих голосов, между которыми вмешивался порою и голос женщины.
По совести сказать, всё наше семейство до водки очень охотники. Я грамотный,
в городе
в табачном
магазине служил шесть лет и могу поговорить со всяким образованным господином, и разные хорошие слова могу говорить, но как я читал
в одной книжке, что водка есть кровь сатаны, так это доподлинно верно, сударь. От водки я потемнел с лица, и нет во мне никакой сообразности, и вот, изволите видеть,
служу в ямщиках, как неграмотный мужик, как невежа.
Сын Вася уже
служил мастером
в том самом оптическом
магазине, где был
в ученье, и получал довольно хорошее жалованье.
—
Служил я
в подмастерьях у парикмахера-француза
в Москве, на Тверской,
в тот год, как папенька ваш приехал женить вас. Заехал он к нам
в магазин бриться, признал меня и стал у меня бриться ежедневно. Потрафил, видно, я ему.