Неточные совпадения
— Он говорит, что это «попытки гордых умов уйти в сторону от истины», вот как эти дорожки бегут в сторону от большой
дороги и опять
сливаются с ней же…
Я отвернулся и быстрыми шагами стал спускаться
с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая равнина; затопленная мглистыми волнами вечернего тумана, она казалась еще необъятней и как будто
сливалась с потемневшим небом. Я сходил большими шагами по
дороге вдоль оврага, как вдруг где-то далеко в равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..» — кричал он
с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
От деревни Кокшаровки
дорога идет правым берегом Улахе, и только в одном месте, где река подмывает утесы, она удаляется в горы, но вскоре опять выходит в долину. Река Фудзин имеет направление течения широтное, но в низовьях постепенно заворачивает к северу и
сливается с Улахе на 2 км ниже левого края своей долины.
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором
слилось все, что я видел, ощутил, слышал в эти три дня, — все: тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков
с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки
с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницы
с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым
дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
Дорога к развалине вилась по скату узкой лесистой долины; на дне ее бежал ручей и шумно прядал через камни, как бы торопясь
слиться с великой рекой, спокойно сиявшей за темной гранью круто рассеченных горных гребней.
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал,
сливался с толпой и шел
с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую
дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и сгорала в пепел проклятая боязнь нового…
Всю ночь громыхали по булыжным мостовым длинные обозы отходников, заменявших тогда канализацию, но и
с перенесением из Анненгофской рощи свалки нечистот к Сортировочной станции Московско-Казанской железной
дороги все-таки еще в нее
сливались нечистоты, и название «Анненгофская роща» было только в указателях Москвы и официальных сообщениях, — в народе ее знали испокон века и до последних дней только под одним названием: «Говенная роща!»
Точно так же оба сада были обнесены частоколом, а теперь и они
слились с проезжей
дорогой: всякий входи и въезжай куда хочешь.
Небо было так ясно, воздух так свеж, силы жизни так радостно играли в душе Назарова, когда он,
слившись в одно существо
с доброю, сильною лошадью, летел по ровной
дороге за Хаджи-Муратом, что ему и в голову не приходила возможность чего-нибудь недоброго, печального или страшного.
У самой
дороги вспорхнул стрепет. Мелькая крыльями и хвостом, он, залитый солнцем, походил на рыболовную блесну или на прудового мотылька, у которого, когда он мелькает над водой, крылья
сливаются с усиками, и кажется, что усики растут у него и спереди, и сзади, и
с боков… Дрожа в воздухе как насекомое, играя своей пестротой, стрепет поднялся высоко вверх по прямой линии, потом, вероятно испуганный облаком пыли, понесся в сторону, и долго еще было видно его мелькание…
Крест у
дороги, темные тюки, простор и судьба людей, собравшихся у костра, — все это само по себе было так чудесно и страшно, что фантастичность небылицы или сказки бледнела и
сливалась с жизнью.
Сильный удар грома потряс все окрестности, и проливной дождь, вместе
с вихрем, заревел по лесу. Высокие сосны гнулись, как тростник,
с треском ломались сучья; глухой гул от падающего рекой дождя, пронзительный свист и вой ветра
сливались с беспрерывными ударами грома. Наши путешественники при блеске ежеминутной молнии, которая освещала им
дорогу, продолжали медленно подвигаться вперед.
Он повернулся и быстро пустился назад по той же
дороге; взойдя на двор, он, не будучи никем замечен, отвязал лучшую лошадь, вскочил на нее и пустился снова через огород, проскакал гумно, махнул рукою удивленной хозяйке, которая еще стояла у дверей овина, и, перескочив через ветхий, обвалившийся забор, скрылся в поле как молния; несколько минут можно было различить мерный топот скачущего коня… он постепенно становился тише и тише, и наконец совершенно
слился с шепотом листьев дубравы.
Старый тип постепенно вымирает. Вы увидите его еще кое-где, в глухих частях или на самых окраинах, у Камер-Коллежского вала, или у Марьиной рощи, вообще всюду, где его тусклая, порыжелая, невзрачная фигура может
сливаться с серыми заборами и старыми зданиями, не нарушая общей гармонии. Но зато всюду, где раздаются звонки конно-железных
дорог, где стройно стали ряды чугунных фонарей, где пролегли широкие и порядочные мостовые, — его сменил уже тип новейшей формации.
И в то же время размышления ее не были холодны,
с ними
сливалась вся душа ее, потому что дело шло о людях слишком близких, слишком
дорогих для нее, об отношениях,
с которыми связаны были самые святые чувства, самые живые интересы девочки.
Студент сконфузился и уж не трогал его всю
дорогу. Утро наступало быстро. Месяц побледнел и
слился с мутным, серым небом, облако всё стало желто, звезды потухли, но восток всё еще был холоден, такого же цвета, как и всё небо, так что не верилось, что за ним пряталось солнце…
Настоящее
сливается с будущим. Жизнь человечества — это не темная яма, из которой оно выберется в отдаленном будущем. Это — светлая, солнечная
дорога, поднимающаяся все выше и выше к источнику жизни, света и целостного общения
с миром.
Катя быстро переглянулась
с Леонидом. И дальше все замелькало,
сливаясь, как спицы в закрутившемся колесе. Леонид охватил сзади махновца, властно крикнул: «Товарищи, вяжите его!» — и бросил на землю. Катя соскочила
с линейки, а мужик, втянув голову в плечи, изо всей силы хлестнул кнутом по лошадям. Горелов на ходу спрыгнул, неловко взмахнул руками и кувыркнулся в канаву. Греки вскочили в мажару и погнали по
дороге в другую сторону.
Он идет по длинной, прямой, как вытянутый ремень,
дороге… Она, бледная, неподвижная, как статуя, стоит и ловит взглядом каждый его шаг. Но вот красный цвет его рубахи
сливается с темным цветом брюк, шаги не видимы, собаку не отличишь от сапог. Виден только один картузик, но… вдруг Егор круто поворачивает направо в сечу, и картузик исчезает в зелени.