Неточные совпадения
Теперь или никогда надо было объясниться; это чувствовал и Сергей Иванович. Всё, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало болезненное ожидание. Сергей Иванович видел это и жалел ее. Он чувствовал даже то, что ничего не
сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме
своем повторял себе все доводы в пользу
своего решения. Он повторял себе и слова, которыми он хотел выразить
свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил...
Левин хотел
сказать брату о
своем намерении жениться и спросить его совета, он даже твердо решился на это; но когда он увидел брата, послушал его разговора с профессором, когда услыхал потом этот невольно покровительственный тон, с которым брат расспрашивал его о хозяйственных делах (материнское имение их было неделеное, и Левин заведывал обеими частями), Левин почувствовал, что не может почему-то начать говорить с братом о
своем решении жениться.
«Только при таком
решении я поступаю и сообразно с религией, —
сказал он себе, — только при этом
решении я не отвергаю от себя преступную жену, а даю ей возможность исправления и даже — как ни тяжело это мне будет — посвящаю часть
своих сил на исправление и спасение ее».
Когда они подъехали к дому, он высадил ее из кареты и, сделав усилие над собой, с привычною учтивостью простился с ней и произнес те слова, которые ни к чему не обязывали его; он
сказал, что завтра сообщит ей
свое решение.
На другой день он получил от Алексея Александровича положительный отказ в разводе Анны и понял, что
решение это было основано на том, что̀ вчера
сказал Француз в
своем настоящем или притворном сне.
— Я сообщу вам
свое решение письменно, —
сказал Алексей Александрович вставая и взялся за стол. Постояв немного молча, он
сказал: — Из слов ваших я могу заключить, следовательно, что совершение развода возможно. Я просил бы вас сообщить мне также, какие ваши условия.
Если ты
скажешь смело и обдуманно да — я беру назад
свое решение: вот моя рука и пойдем, куда хочешь, за границу, в деревню, даже на Выборгскую сторону!
— Ба! какой у вас бодрый вид.
Скажите, вы не знали ничего о некотором письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства? В письме этом завещатель разъясняет волю
свою в смысле, обратном вчерашнему
решению суда. Письмо еще давно писано. Одним словом, я не знаю, что именно в точности, но не знаете ли чего-нибудь вы?
Вспоминая о Масловой, о
решении Сената и о том, что он всё-таки решил ехать за нею, о
своем отказе от права на землю, ему вдруг, как ответ на эти вопросы, представилось лицо Mariette, ее вздох и взгляд, когда она
сказала: «когда я вас увижу опять?», и ее улыбка, — с такого ясностью, что он как будто видел ее, и сам улыбнулся.
— Сенат не имеет права
сказать этого. Если бы Сенат позволял себе кассировать
решения судов на основании
своего взгляда на справедливость самих
решений, не говоря уже о том, что Сенат потерял бы всякую точку опоры и скорее рисковал бы нарушать справедливость, чем восстановлять ее, —
сказал Селенин, вспоминая предшествовавшее дело, — не говоря об этом,
решения присяжных потеряли бы всё
свое значение.
Но сейчас же ему стало совестно за
свою холодность к сестре. «Отчего не
сказать ей всего, что я думаю? — подумал он. — И пускай и Аграфена Петровна услышит»,
сказал он себе, взглянув на старую горничную. Присутствие Аграфены Петровны еще более поощряло его повторить сестре
свое решение.
— Совесть же моя требует жертвы
своей свободой для искупления моего греха, и
решение мое жениться на ней, хотя и фиктивным браком, и пойти за ней, куда бы ее ни послали, остается неизменным», с злым упрямством
сказал он себе и, выйдя из больницы, решительным шагом направился к большим воротам острога.
То, а не другое
решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго
свое резюме, в этот раз упустил
сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут
сказать: «да—виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены
своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не был в комнате, он выходил в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем
решением, при котором всё скорей кончается.
Пускай он, хоть не понимаючи,
скажет: «Ах, папаша! как бы мне хотелось быть прокурором, как дядя Коля!», или: «Ах, мамаша! когда я сделаюсь большой, у меня непременно будут на плечах такие же густые эполеты, как у дяди Паши, и такие же душистые усы!» Эти наивные пожелания наверное возымеют
свое действие на родительские
решения.
Ибо помещик в отношении крестьянина есть законодатель, судия, исполнитель
своего решения и, по желанию
своему, истец, против которого ответчик ничего
сказать не смеет.
Лиза утешала ее, отирала ее слезы, сама плакала, но осталась непреклонной. С отчаянья Марфа Тимофеевна попыталась пустить в ход угрозу: все
сказать матери… но и это не помогло. Только вследствие усиленных просьб старушки Лиза согласилась отложить исполнение
своего намерения на полгода; зато Марфа Тимофеевна должна была дать ей слово, что сама поможет ей и выхлопочет согласие Марьи Дмитриевны, если через шесть месяцев она не изменит
своего решения.
Мужики потом рассказали ему, что опекун в ту же ночь, как Вихров уехал от него, созывал их всех к себе, приказывал им, чтобы они ничего против него не показывали, требовал от них оброки, и когда они
сказали ему, что до
решения дела они оброка ему не дадут, он грозился их пересечь и велел было уж
своим людям дворовым розги принести, но они не дались ему и ушли.
Никто не слышал, что он
сказал ей, но матушка уже не плакала больше; она успокоилась и кушать потребовала — однако не показалась и
решения своего не переменила.
По-моему, именно от такого разнообразного состава зависит вполне беспристрастное
решение нашей задачи, и я надеюсь, что всякий из нас внесет
свою лепту в общий труд, чтобы
сказать вместе с баснописцем...
Махин рад был случаю выказать
свое бескорыстие и
сказал Лизе, что он любит ее не из-за денег, и это, как ему казалось, великодушное
решение тронуло его самого. У Лизы, между тем, началась борьба с ее матерью (имение было отцовское), не позволявшей раздавать имение. И Махин помогал Лизе. И чем больше он поступал так, тем больше он понимал совсем другой, чуждый ему до тех пор мир духовных стремлений, который он видел в Лизе.
Наконец он не выдержал, встал с постели и надел халат. На дворе было еще темно, и ниоткуда не доносилось ни малейшего шороха. Порфирий Владимирыч некоторое время ходил по комнате, останавливался перед освещенным лампадкой образом искупителя в терновом венце и вглядывался в него. Наконец он решился. Трудно
сказать, насколько он сам сознавал
свое решение, но через несколько минут он, крадучись, добрался до передней и щелкнул крючком, замыкавшим входную дверь.
—
Скажи ему, —
сказал Воронцов переводчику (он говорил «ты» молодым офицерам), — что наш государь так же милостив, как и могуществен, и, вероятно, по моей просьбе простит его и примет в
свою службу. Передал? — спросил он, глядя на Хаджи-Мурата. — До тех же пор, пока получу милостивое
решение моего повелителя,
скажи ему, что я беру на себя принять его и сделать ему пребывание у нас приятным.
Спросите об этом и тех, которые, как помещик, затеяли дело, и тех, которые, как судьи, постановили, хотя и формально законное, но явно несправедливое
решение, и тех, которые предписали исполнение
решения, и тех, которые, как солдаты, городовые и крестьяне,
своими руками будут исполнять эти дела: бить и убивать
своих братьев, — все они, и подстрекатели, и пособники, и исполнители, и попустители этих преступлений, все
скажут в сущности одно и то же.
Арина Васильевна, — несмотря на то, что, приведенная в ужас страшным намерением сына, искренне молила и просила
своего крутого супруга позволить жениться Алексею Степанычу, — была не столько обрадована, сколько испугана
решением Степана Михайловича, или лучше
сказать, она бы и обрадовалась, да не смела радоваться, потому что боялась
своих дочерей; она уже знала, что думает о письме Лизавета Степановна, и угадывала, что
скажет Александра Степановна.
Однако я должен вам
сказать, что совесть моя была неспокойна: она возмущалась моим образом жизни, и я решил во что бы то ни стало выбраться из этой компании; дело стояло только за тем, как к этому приступить? Как
сказать об этом голубому купидону и общим друзьям?.. На это у меня не хватило силы, и я все откладывал
свое решение день ото дня в сладостной надежде, что не подвернется ли какой счастливый случай и не выведет ли он меня отсюда, как привел?
К утру в душе Литвинова созрело, наконец,
решение. Он положил уехать в тот же день навстречу Татьяне и, в последний раз увидавшись с Ириной,
сказать ей, если нельзя иначе, всю правду — и расстаться с ней навсегда. Он привел в порядок и уложил
свои вещи, дождался двенадцатого часа и отправился к ней. Но при виде ее полузавешенных окон сердце в Литвинове так и упало… духа не достало переступить порог гостиницы. Он прошелся несколько раз по Лихтенталевской аллее.
— Ладно! Я возьму… —
сказал он наконец и тотчас вышел вон из комнаты.
Решение взять у дяди деньги было неприятно ему; оно унижало его в
своих глазах. Зачем ему сто рублей? Что можно сделать с ними? И он подумал, что, если б дядя предложил ему тысячу рублей, — он сразу перестроил бы
свою беспокойную, тёмную жизнь на жизнь чистую, которая текла бы вдали от людей, в покойном одиночестве… А что, если спросить у дяди, сколько досталось на его долю денег старого тряпичника? Но эта мысль показалась ему противной…
Петицкая некоторое время недоумевала:
сказать ли ему
свое решение в маскараде и потом самой уехать, оставя Николя одного?.. Но как в этом случае можно было понадеяться на мужчину: пожалуй, он тут же пойдет, увлечется какой-нибудь маской и сейчас же забудет ее! Гораздо было вернее зазвать его в
свой уединенный уголок, увлечь его там и тогда
сказать ему: finita la commedia! [представление окончено! (итал.).]
С этим намерением княгиня пробыла весь день и с этим же намерением приняла Миклакова; но его расстроенный вид, его печаль и отчаяние, когда она
сказала ему
свое решение, сильно поколебали ее решимость: она уже готова была
сказать ему, что она, пожалуй, и не поедет, однако, произнести эти слова ей было невыносимо стыдно, и она сочла за лучшее промолчать.
Повторяю, что хочу остаться совершенно свободною в
своем решении, и если я вам
скажу, наконец, что я несогласна, то вы и не должны обвинять меня, что я вас обнадежила.
За обедом отец, у которого сердце было, как я
сказал, отходчивое, да и совестно ему немножко стало
своей горячности — шестнадцатилетних мальчиков уже не бьют по щекам, — отец попытался приласкать меня; но я отклонил его ласку не из злопамятства, как он вообразил тогда, а просто я боялся расчувствоваться: мне нужно было в целости сохранить весь пыл мести, весь закал безвозвратного
решения!
Случай уничтожает наши расчеты — значит, судьба любит уничтожать наши расчеты, любит посмеяться над человеком и его расчетами; случай невозможно предусмотреть, невозможно
сказать, почему случилось так, а не иначе, — следовательно, судьба капризна, своенравна; случай часто пагубен для человека — следовательно, судьба любит вредить человеку, судьба зла; и в самом деле у греков судьба — человеконенавистница; злой и сильный человек любит вредить именно самым лучшим, самым умным, самым счастливым людям — их преимущественно любит губить и судьба; злобный, капризный и очень сильный человек любит выказывать
свое могущество, говоря наперед тому, кого хочет уничтожить: «я хочу сделать с тобою вот что; попробуй бороться со мною», — так и судьба объявляет вперед
свои решения, чтобы иметь злую радость доказать нам наше бессилие перед нею и посмеяться над нашими слабыми, безуспешными попытками бороться с нею, избежать ее.
— После такого
решения, княгиня, —
сказал дипломат, — я уступаю
свое дипломатическое звание господину Печорину. Он увернулся от решительного ответа, как Талейран или Меттерних.
Фетинья. Не твою, а мою. Узнает Истукарий Лупыч, кого причесывать-то будут? Не тебя, а меня. Так уж вот что! Вы мне не противны, а сам-то, пожалуй, тоже не прочь. Он об
своей дочери невысокого мнения, а так надо
сказать, что и за человека ее не считает, так много спорить не будет. Конечно, Елеся против нашего звания и приданого жених низменный; да, видно, уж судьба. Вели ты сыну одеться почище, да приходите к нам, не мешкая. Какое-нибудь
решение нам выдет: либо мне быть битой, либо нам свадьбу пировать…
Когда его позвали пить чай, он уже твёрдо решил перестроить её мир, вменяя это
решение в прямую обязанность себе. Теперь он встретит её холодно и спокойно и придаст
своему отношению к ней характер строгой критики всего, что она
скажет, всего, что сделает.
Не видя её, он чувствовал необходимость освободить её мысль из уродливых пут, но Варенька являлась — и он забывал о
своём решении. Иногда он замечал за собой, что слушает её так, точно желает чему-то научиться у неё, и сознавал, что в ней было нечто, стесняющее свободу его ума. Случалось, что он, имея уже готовым возражение, которое, ошеломив её
своею силой, убедило бы в очевидности её заблуждений, — прятал это возражение в себе, как бы боясь
сказать его. Поймав себя на этом, он думал...
С мокрыми ногами и каким-то неясным ему
решением он вышел к ней, — она, с гримасой указывая ему на
своё платье,
сказала...
Ольга Михайловна вскочила с постели. По ее мнению, теперь ей оставалось только одно: поскорее одеться и навсегда уехать из этого дома. Дом был ее собственный, но тем хуже для Петра Дмитрича. Не рассуждая, нужно это или нет, она быстро пошла в кабинет, чтобы сообщить мужу о
своем решении («Бабья логика!» — мелькнуло у нее в мыслях) и
сказать ему на прощанье еще что-нибудь оскорбительное, едкое…
Смущение происходило оттого, что старик Болдухин (в самом деле, неохотно ехавший в Москву)
сказал наотрез
своей супруге и дочери при
решении воротиться домой, что по выздоровлении Петруши, хотя бы оно и через неделю последовало, поздно будет пускаться в такой дальний путь; что в октябре уже не езда на
своих по проселочным дорогам и что ехать надо будетуже по зиме.
В полдень проезжал через овраг в усадьбу доктор Нещапов. Она видела его и быстро решила, что начнет новую жизнь, заставит себя начать, и это
решение успокоило ее. И провожая глазами стройную фигуру доктора, она
сказала, как бы желая смягчить суровость
своего решения...
Каждая черта в ее бледном лице говорит, что она ждет
решения своей судьбы от его слова, что она всю
свою душу безвозвратно отдала ему и ожидает теперь только того, чтоб он
сказал, что принимает ее душу, ее жизнь, и он ей делает выговоры за то, что она его компрометирует!
По
своей дружбе ко мне он призвал меня и
сказал: «Не могу медлить
решением вашего процесса; судебным порядком не может он кончиться в вашу пользу, — законы слишком ясны; вы проиграете все; потерею имущества не кончится для вас дело; приговором нашего гражданского суда обнаружатся обстоятельства, за которые вы будете подлежать ответственности по уголовным законам, а вы знаете, как они строги; каково будет
решение уголовной палаты, я не знаю, но думаю, что вы отделаетесь от нее слишком легко, если будете приговорены только к лишению прав состояния, — между нами будь сказано, можно ждать вам еще гораздо худшего.
Она
сказала: «Как мне не плакать: оба сына мне равны, а отец хочет одному сыну все отдать, а другому ничего. Я просила мужа не объявлять
своего решения сыновьям, пока я не придумаю, как помочь меньшому. Но денег у меня
своих нет, и я не знаю, как помочь горю».
И,
сказав это, король преспокойно повернулся спиною к Ивану и заговорил со
своими придворными сановниками, которые грубо льстили и старались хвалить жестокое
решение короля.
И в спокойных, невраждебных глазах его за золотыми очками Катя увидела, что
решений своих этот человек не меняет. Она
сказала упавшим голосом...
— Да я всей душой… Только Константин Глебович разгневались… Они не пожелают меня без дядюшки; а Алексей Тимофеевич раз что
скажет,
решения своего не изменит.
Нельзя
сказать, чтобы Егор Егорович без душевного трепета принял
решение вступить в грузинскую службу, но его побудила к этому неопределенность будущего, так как старик Апфельбаум, сильно прихварывавший за последнее время, уже с год как искал случая продать
свою аптеку и пожить на покое.
— Я со
своей стороны дал ему
свое согласие, но
сказал, что тебя не неволю и окончательное
решение зависит от тебя. Конечно, князь — лучшая партия в Москве, но брак без склонности, без любви не может быть счастлив даже среди довольства и роскоши, золота.
— Можно, конечно, и таким путем. Только проволочки больше… Когда еще решение-то выйдет, а Савина-то и след простынет. Потом, на уголовном-то суде, с присяжными, сами знаете, и не такие казусы с рук сходят, вы вот сами по жизненному-то, не по закону
сказали: «Он в
своем праве». Наказать его, пожалуй, и не накажут, а иск гражданский-то, конечно, признают за Мардарьевым, да только исполнительные листы нынче бумага нестоящая, ищи ответчика-то, как журавля в небе…
Но это было лишь первое впечатление. Восторженная радость ее мужа, которого с сыном окончательно примирило его патриотическое
решение, передалось и ей — в ней проснулась русская женщина, и она, даже с неожиданной для Герасима Сергеевича твердостью, дала
свое согласие, хотя чутким женским сердцем проникла в тайные думы сына, и раз, оставшись с ним наедине, серьезно
сказала ему...