Неточные совпадения
— Я тебе говорю, чтò я думаю, —
сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше
скажу: моя жена — удивительнейшая
женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив
о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Я одно
скажу, Алексей Александрович. Я знаю тебя эа отличного, справедливого человека, знаю Анну — извини меня, я не могу переменить
о ней мнения — за прекрасную, отличную
женщину, и потому, извини меня, я не могу верить этому. Тут есть недоразумение, —
сказал он.
— Есть
о ком думать! Гадкая, отвратительная
женщина, без сердца, —
сказала мать, не могшая забыть, что Кити вышла не за Вронского, a зa Левина.
— Да
о чем мы? —
сказал он, ужаснувшись пред выражением ее отчаянья и опять перегнувшись к ней и взяв ее руку и целуя ее. — За что? Разве я ищу развлечения вне дома? Разве я не избегаю общества
женщин?
— Ну, нет, —
сказала графиня, взяв ее за руку, — я бы с вами объехала вокруг света и не соскучилась бы. Вы одна из тех милых
женщин, с которыми и поговорить и помолчать приятно. А
о сыне вашем, пожалуйста, не думайте; нельзя же никогда не разлучаться.
— Ты говоришь
о хорошенькой
женщине, как об английской лошади, —
сказал Грушницкий с негодованием.
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем.
Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение
о черкешенках», —
сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было свое на уме.
— Вы много
сказали любопытного
о характере брата и…
сказали беспристрастно. Это хорошо; я думала, вы перед ним благоговеете, — заметила Авдотья Романовна с улыбкой. — Кажется, и то верно, что возле него должна находиться
женщина, — прибавила она в раздумье.
— Послушайте, Иван Кузмич! —
сказал я коменданту. — Долг наш защищать крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего. Но надобно подумать
о безопасности
женщин. Отправьте их в Оренбург, если дорога еще свободна, или в отдаленную, более надежную крепость, куда злодеи не успели бы достигнуть.
— Делай! —
сказал он дьякону. Но
о том, почему русские — самый одинокий народ в мире, — забыл
сказать, и никто не спросил его об этом. Все трое внимательно следили за дьяконом, который, засучив рукава, обнажил не очень чистую рубаху и странно белую, гладкую, как у
женщины, кожу рук. Он смешал в четырех чайных стаканах портер, коньяк, шампанское, посыпал мутно-пенную влагу перцем и предложил...
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И — поймет ли, что я уже изведал тайну отношений мужчины и
женщины? А если догадается — повысит ли это меня в ее глазах? Дронов говорил, что девушки и
женщины безошибочно по каким-то признакам отличают юношу, потерявшего невинность. Мать
сказала о Макарове: по глазам видно — это юноша развратный. Мать все чаще начинает свои сухие фразы именем бога, хотя богомольна только из приличия».
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и — прав, когда он говорит
о «не тяжелом, но губительном господстве
женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что
женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но
сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
Рядом с Климом, на куче досок, остробородый человек средних лет, в изорванной поддевке и толстая
женщина лет сорока; когда Диомидов
сказал о зачатии Самсона, она пробормотала...
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой
женщиной! Он чувствовал себя обязанным
сказать Марине какие-то особенные, тоже очень искренние слова, но не находил достойных. А она, снова положив локти на стол, опираясь подбородком
о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
Вспомнив эту сцену, Клим с раздражением задумался
о Томилине. Этот человек должен знать и должен был
сказать что-то успокоительное, разрешающее, что устранило бы стыд и страх. Несколько раз Клим — осторожно, а Макаров — напористо и резко пытались затеять с учителем беседу
о женщине, но Томилин был так странно глух к этой теме, что вызвал у Макарова сердитое замечание...
Лирическое настроение Самгина было разрушено. Ждать — нечего,
о себе эта
женщина ничего не
скажет. Он встал. Когда она, прощаясь, протянула ему руку, капот на груди распахнулся, мелькнул розоватый, прозрачный шелк рубашки и как-то странно, воинственно напряженные груди.
— Конечно — обо всем, —
сказал Самгин, понимая, что пред ним ответственная минута. Делая паузы, вполне естественные и соразмерные со взмахами весел, он осмотрительно заговорил
о том, что счастье с
женщиной возможно лишь при условии полной искренности духовного общения. Но Алина, махнув рукою, иронически прервала его речь...
Все чаще и как-то угрюмо Томилин стал говорить
о женщинах,
о женском, и порою это у него выходило скандально. Так, когда во флигеле писатель Катин горячо утверждал, что красота — это правда, рыжий
сказал своим обычным тоном человека, который точно знает подлинное лицо истины...
Он озлобленно почувствовал себя болтливым мальчишкой и почти со страхом ждал:
о чем теперь спросит его эта
женщина? Но она, помолчав,
сказала...
— Вишь, какой… веселый! — одобрительно
сказала женщина, и от ее подкрашенных губ ко глазам быстрыми морщинками взлетела улыбка. — Я знаю, что все адвокаты — политические преступники, я —
о делах: по каким вы делам? Мой — по уголовным.
— Оставим этот разговор, —
сказал Райский, — а то опять оба на стену полезем, чуть не до драки. Я не понимаю твоих карт, и ты вправе назвать меня невеждой. Не суйся же и ты судить и рядить
о красоте. Всякий по-своему наслаждается и картиной, и статуей, и живой красотой
женщины: твой Иван Петрович так, я иначе, а ты никак, — ну, и при тебе!
—
Скажите мне что-нибудь про Петербург, про ваши победы:
о, их много у вас? да?
Скажите, что тамошние
женщины — лучше здешних? (она взглянула на себя в зеркало) одеваются с большим вкусом? (и обдернула на себе платье и сбросила с плеча кружевную мантилью).
—
О, не клянитесь! — вдруг встав с места,
сказала она с пафосом и зажмуриваясь, — есть минуты, страшные в жизни
женщины… Но вы великодушны!.. — прибавила, опять томно млея и клоня голову на сторону, — вы не погубите меня…
— Это та
женщина,
о которой я тебе говорила, —
сказала Mariette мужу.
Он нахмурился и, желая переменить разговор, начал говорить
о Шустовой, содержавшейся в крепости и выпущенной по ее ходатайству. Он поблагодарил за ходатайство перед мужем и хотел
сказать о том, как ужасно думать, что
женщина эта и вся семья ее страдали только потому, что никто не напомнил
о них, но она не дала ему договорить и сама выразила свое негодование.
— Я опять
о той же
женщине, —
сказал Нехлюдов.
— Но кто бы мог подозревать такой оборот дела? — говорил Половодов с Хиной как
о деле хорошо ей известном. — А теперь… Послушайте, Хиония Алексеевна,
скажите мне ради бога только одно… Вы опытная
женщина… да… Любит Зося Привалова или нет?
Но, однако, полслова-то можно
сказать: мы слышали давеча не показание, а лишь крик исступленной и отмщающей
женщины, и не ей,
о, не ей укорять бы в измене, потому что она сама изменила!
— А вот что: кружок — да это гибель всякого самобытного развития; кружок — это безобразная замена общества,
женщины, жизни; кружок…
о, да постойте; я вам
скажу, что такое кружок!
— Кажется, никого особенно. Из них никого сильно. Но нет, недавно мне встретилась одна очень странная
женщина. Она очень дурно говорила мне
о себе, запретила мне продолжать знакомство с нею, — мы виделись по совершенно особенному случаю —
сказала, что когда мне будет крайность, но такая, что оставалось бы только умереть, чтобы тогда я обратилась к ней, но иначе — никак. Ее я очень полюбила.
— Милое дитя мое, —
сказала Жюли, вошедши в комнату Верочки: — ваша мать очень дурная
женщина. Но чтобы мне знать, как говорить с вами, прошу вас, расскажите, как и зачем вы были вчера в театре? Я уже знаю все это от мужа, но из вашего рассказа я узнаю ваш характер. Не опасайтесь меня. — Выслушавши Верочку, она
сказала: — Да, с вами можно говорить, вы имеете характер, — и в самых осторожных, деликатных выражениях рассказала ей
о вчерашнем пари; на это Верочка отвечала рассказом
о предложении кататься.
— Бюст очень хорош, —
сказал Сторешников, ободрявшийся выгодными отзывами
о предмете его вкуса, и уже замысливший, что может говорить комплименты Жюли, чего до сих пор не смел: — ее бюст очарователен, хотя, конечно, хвалить бюст другой
женщины здесь — святотатство.
— Если
женщина, девушка затруднена предрассудками, — говорил Бьюмонт (не делая уже никаких ни англицизмов, ни американизмов), то и мужчина, — я говорю
о порядочном человеке, — подвергается от этого большим неудобствам.
Скажите, как жениться на девушке, которая не испытала простых житейских отношений в смысле отношений, которые возникнут от ее согласия на предложение? Она не может судить, будет ли ей нравиться будничная жизнь с человеком такого характера, как ее жених.
Борьба насмерть шла внутри ее, и тут, как прежде, как после, я удивлялся. Она ни разу не
сказала слова, которое могло бы обидеть Катерину, по которому она могла бы догадаться, что Natalie знала
о бывшем, — упрек был для меня. Мирно и тихо оставила она наш дом. Natalie ее отпустила с такою кротостью, что простая
женщина, рыдая, на коленях перед ней сама рассказала ей, что было, и все же наивное дитя народа просила прощенья.
«Кто вы такой, г. президент? — пишет он в одной статье, говоря
о Наполеоне, —
скажите — мужчина,
женщина, гермафродит, зверь или рыба?» И мы все еще думали, что такой журнал может держаться?
Если бы я имел ясное понятие
о творении, то, вероятно,
сказал бы тогда, что мой отец (которого я знал хромым) так и был создан с палкой в руке, что бабушку бог сотворил именно бабушкой, что мать моя всегда была такая же красивая голубоглазая
женщина с русой косой, что даже сарай за домом так и явился на свет покосившимся и с зелеными лишаями на крыше.
Да и эти 9 % относятся исключительно к школьному возрасту, так что
о взрослой сахалинской
женщине можно
сказать, что она грамоте не знает; просвещение не коснулось ее, она поражает своим грубым невежеством, и, мне кажется, нигде в другом месте я не видел таких бестолковых и мало понятливых
женщин, как именно здесь, среди преступного и порабощенного населения.
Из этих коротких и простых соображений не трудно понять, почему тяжесть самодурных отношений в этом «темном царстве» обрушивается всего более на
женщин. Мы обещали в прошедшей статье обратить внимание на рабское положение
женщины в русской семье, как оно является в комедиях Островского. Мы, кажется, достаточно указали на него в настоящей статье; остается нам
сказать несколько слов
о его причинах и указать при этом на одну комедию,
о которой до сих пор мы не говорили ни слова, — на «Бедную невесту».
О жене его почти
сказать нечего: звали ее Каллиопой Карловной; из левого ее глаза сочилась слезинка, в силу чего Каллиопа Карловна (притом же она была немецкого происхождения) сама считала себя за чувствительную
женщину; она постоянно чего-то все боялась, словно не доела, и носила узкие бархатные платья, ток и тусклые дутые браслеты.
Как некогда Христос
сказал рабам и угнетенным: «Вот вам религия, примите ее — и вы победите с нею целый мир!», — так и Жорж Занд говорит
женщинам: «Вы — такой же человек, и требуйте себе этого в гражданском устройстве!» Словом, она представительница и проводница в художественных образах известного учения эмансипации
женщин, которое стоит рядом с учением об ассоциации,
о коммунизме, и по которым уж, конечно, миру предстоит со временем преобразоваться.
— Василий Нилыч, я удивляюсь вам, —
сказал он, взяв Назанского за обе руки и крепко сжимая их. — Вы — такой талантливый, чуткий, широкий человек, и вот… точно нарочно губите себя.
О нет, нет, я не смею читать вам пошлой морали… Я сам… Но что, если бы вы встретили в своей жизни
женщину, которая сумела бы вас оценить и была бы вас достойна. Я часто об этом думаю!..
— Как не сообразить, что она знала
о твоем позднем приходе? —
сказал он с досадой, — что
женщина не уснет, когда через комнату есть секрет между двумя мужчинами, что она непременно или горничную подошлет, или сама… и не предвидеть! глупо! а все ты да вот этот проклятый стакан лафиту! разболтался! Такой урок от двадцатилетней
женщины…
Как
женщина практическая и как мать, фрау Леноре почла также своим долгом подвергнуть Санина разнообразным вопросам, и Санин, который, отправляясь утром на свидание с Джеммой, и в помыслах не имел, что он женится на ней, — правда, он ни
о чем тогда не думал, а только отдавался влечению своей страсти, — Санин с полной готовностью и, можно
сказать, с азартом вошел в свою роль, роль жениха, и на все расспросы отвечал обстоятельно, подробно, охотно.
Ну
скажи же, моя милая, по совести, разве каждая
женщина в глубине своего сердца не мечтает
о такой любви — единой, всепрощающей, на все готовой, скромной и самоотверженной?
— Вообще
о чувствах моих к той или другой
женщине я не могу говорить вслух третьему лицу, да и кому бы то ни было, кроме той одной
женщины. Извините, такова уж странность организма. Но взамен того я
скажу вам всю остальную правду: я женат, и жениться или «домогаться» мне уже невозможно.
— Ах, пожалуйста, оставьте нас,
женщин, в покое!.. Мы совершенно иначе судим друг
о друге!.. — вывертывалась Миропа Дмитриевна из прежде ею говоренного. — Но вы — мужчина, и потому признайтесь мне откровенно, неужели же бы вы, увлекшись одним только хорошеньким личиком Людмилы и не
сказав, я думаю, с ней двух слов, пожелали даже жениться на ней?
— Сильная вы, —
сказал я, вспомнив
о женщине Еве, которая даже бога обманула.
—
О, не беспокойтесь! — отвечала с кисленькою улыбочкой Анфиса Петровна. — Впрочем, я уже все
сказала вашему племяннику и заключу разве тем, monsieur Serge, — так, кажется? — что вам решительно надо исправиться. Я верю, что науки, искусства… ваяние, например… ну, словом, все эти высокие идеи имеют, так
сказать, свою о-ба-ятельную сторону, но они не заменят дам!..
Женщины,
женщины, молодой человек, формируют вас, и потому без них невозможно, невозможно, молодой человек, не-возможно!
— Да, —
сказал Гез, — были ухлопаны деньги. Как вы, конечно, заметили, «Бегущая по волнам» — бригантина, но на особый лад. Она выстроена согласно личному вкусу одного… он потом разорился. Итак, — Гез повертел королеву, — с
женщинами входят шум, трепет, крики; конечно — беспокойство. Что вы
скажете о путешествии с
женщинами?
У него был только один соперник — инспектор врачебной управы Крупов, и председатель как-то действительно конфузился при нем; но авторитет Крупова далеко не был так всеобщ, особенно после того, как одна дама губернской аристократии, очень чувствительная и не менее образованная,
сказала при многих свидетелях: «Я уважаю Семена Ивановича; но может ли человек понять сердце
женщины, может ли понять нежные чувства души, когда он мог смотреть на мертвые тела и, может быть, касался до них рукою?» — Все дамы согласились, что не может, и решили единогласно, что председатель уголовной палаты, не имеющий таких свирепых привычек, один способен решать вопросы нежные, где замешано сердце
женщины, не говоря уже
о всех прочих вопросах.