Неточные совпадения
Похвальный лист этот, очевидно, должен был теперь послужить свидетельством о праве Катерины Ивановны самой завести пансион; но главное, был припасен с тою целью, чтобы окончательно срезать «обеих расфуфыренных шлепохвостниц»,
на случай если б они пришли
на поминки, и ясно доказать им, что Катерина Ивановна из самого благородного, «можно даже
сказать, аристократического дома, полковничья дочь и уж наверно получше иных искательниц приключений, которых так много расплодилось в последнее время».
—
На днях купец, у которого я урок даю,
сказал: «Хочется блинов поесть, а знакомые не умирают». Спрашиваю: «Зачем же нужно вам, чтоб они умирали?» — «А блин, говорит, особенно хорош
на поминках». Вероятно, теперь он поест блинов…
Барыня с досадой
скажет: «Только начала было девчонка приучаться к службе, как вдруг слегла и умерла…» Ключница семидесяти лет проворчит: «Какие нынче слуги, хуже всякой барышни», и отправится
на кутью и
поминки. Мать поплачет, поплачет и начнет попивать — тем дело и кончено.
— Сидим, как
на поминках, —
сказал Илья.
Один раз вечером я слышала, что приказчик, докладывая Кате,
сказал, что Семен, мужик, приходил просить тесину
на гроб дочери и денег рубль
на поминки и что он дал ему.
Акулина вспомнила, что давно, много лет назад,
на Фоминой неделе, во время
поминок, кто-то
сказал ей, что тут погребена ее мать.
Трилецкий. Жизнь — копейка! Прощай, Мишка! Пропала твоя копейка! Чего глазеете? Сам застрелился! Расстроилась компания! (Плачет.) С кем я теперь
на твоих
поминках пить буду! О, дураки! Не могли уберечь Платонова! (Встает.) Отец, поди
скажи Саше, чтоб она умирала! (Покачиваясь, подходит к Войницеву.) Ты-то чего? Эх! (Обнимает Войницева.) Умер Платошка! (Рыдает.)
В тот же вечер в траурной зале, где справлялись
поминки по умершему княжичу, в присутствии многих гостей, собравшихся
на похороны, отец
сказал громко...
— Надежда-государь! —
сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчила, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие
поминки, что останутся они
на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный до смерти!
— Надежда-государь! —
сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчило, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие
поминки, что останутся они
на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный до смерти!