Неточные совпадения
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна в нем ненавидеть
Убийцу брата своего;
Поэт погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта память пронеслась,
Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще
грустят… На что
грустить?..
Говорил он легко, голосом
сильным, немножко сиповатым, его четкие слова гнались одно за другим шутливо и ласково, патетически и с
грустью, в которой как будто звучала ирония.
Не могу выразить того, с каким
сильным чувством он выговорил это. Чрезвычайная
грусть, искренняя, полнейшая, выразилась в чертах его. Удивительнее всего было то, что он смотрел как виноватый: я был судья, а он — преступник. Все это доконало меня.
Он представлен с раскинутым воротником рубашки; живописец чудно схватил богатые каштановые волосы, отрочески неустоявшуюся красоту его неправильных черт и несколько смуглый колорит; на холсте виднелась задумчивость, предваряющая
сильную мысль; безотчетная
грусть и чрезвычайная кротость просвечивали из серых больших глаз, намекая на будущий рост великого духа; таким он и вырос.
И опять звуки крепли и искали чего-то, подымаясь в своей полноте выше,
сильнее. В неопределенный перезвон и говор аккордов вплетались мелодии народной песни, звучавшей то любовью и
грустью, то воспоминанием о минувших страданиях и славе, то молодою удалью разгула и надежды. Это слепой пробовал вылить свое чувство в готовые и хорошо знакомые формы.
— С тех пор я ужасно люблю ослов. Это даже какая-то во мне симпатия. Я стал о них расспрашивать, потому что прежде их не видывал, и тотчас же сам убедился, что это преполезнейшее животное, рабочее,
сильное, терпеливое, дешевое, переносливое; и чрез этого осла мне вдруг вся Швейцария стала нравиться, так что совершенно прошла прежняя
грусть.
Как это странно!» — проговорил он чрез минуту даже с какою-то
грустью: в
сильные минуты ощущения радости ему всегда становилось грустно, он сам не знал отчего.
Когда все было готово и все пошли прощаться с покойником, то в зале поднялся вой, громко раздававшийся по всему дому; я чувствовал
сильное волнение, но уже не от страха, а от темного понимания важности события, жалости к бедному дедушке и
грусти, что я никогда его не увижу.
Внезапные и потрясающие ощущения выражаются криком или восклицаниями; чувства неприятные, переходящие в физическую боль, выражаются разными гримасами и движениями; чувство
сильного недовольства — также беспокойными, разрушительными движениями; наконец, чувства радости и
грусти — рассказом, когда есть кому рассказать, и пением, когда некому рассказывать или когда человек не хочет рассказывать.
Теперь, к сороковым годам, ясность и доброта почти погасли в этих глазах, уже окружившихся легкими морщинками; в них появились, напротив, цинизм не совсем нравственного и уставшего человека, хитрость, всего чаще насмешка и еще новый оттенок, которого не было прежде: оттенок
грусти и боли, — какой-то рассеянной
грусти, как бы беспредметной, но
сильной.
Милый образ бедного ребенка грустно мелькнул перед ним. Сердце его забилось
сильнее от мысли, что он сегодня же, скоро, через два часа, опять увидит свою Лизу. «Э, что тут говорить! — решил он с жаром, — теперь в этом вся жизнь и вся моя цель! Что там все эти пощечины и воспоминания!.. И для чего я только жил до сих пор? Беспорядок и
грусть… а теперь — все другое, все по-другому!»
И чем чаще она со своей красотой мелькала у меня перед глазами, тем
сильнее становилась моя
грусть.
И еще
сильнее я почувствовал эту его
грусть, когда через несколько дней, по телефонному вызову Антона Павловича, пришел к нему проститься. Он уезжал в Москву, радостно укладывался, говорил о предстоящей встрече с женою, Ольгой Леонардовной Книппер, о милой Москве. О Москве он говорил, как школьник о родном городе, куда едет на каникулы; а на лбу лежала темная тень обреченности. Как врач, он понимал, что дела его очень плохи.
Звон утих. Слышался только отдаленный шум экипажей да кашель Парамона, а
грусть и злоба Невыразимова становились всё
сильнее, невыносимей. В присутствии часы пробили половину первого.
Большой, незнакомый город. Гимназия, куда он был помещен на полный пансион, окруженная для него какою-то таинственностью, мундирчик, в который его облекли, товарищи, учителя, новые лица, новые порядки — вся эта масса нахлынувших на ум мальчика свежих
сильных впечатлений смягчили
грусть разлуки с родимым гнездышком.
(Почерк Лельки.) — Был дождь, кругом лужи, и шумят листьями деревья, я стою и думаю: идти ли к ним, к товарищам, к стойким, светлым коммунистам? Была
грусть сильней, чем когда бы то ни было, хотелось умереть, и думала, что иду прощаться. Все-таки пошла к ним, было хорошо от их привета и участия, однако же губы иногда нервно подергивались.
Они не знали, и вы, господин, не знаете, как трудно побеждать
сильные врожденные склонности; вам неизвестна эта жажда удовлетворять им, эта
грусть, рождающаяся от препятствий.
Арест и горестная судьба его произвела, как мы знаем,
сильное впечатление на великую княжну. Она долгое время была неутешна о своем любимце, и есть предание, что даже намеревалась принять иноческий сан в Александровском Успенском монастыре. Когда первые порывы
грусти прошли, цесаревна почувствовала себя совершенно одинокою среди неблагоприязненного в ней петербургского двора. В это время она и увидала молодого Розума.