Неточные совпадения
— Надобно расширить круг внимания к жизни, — докторально посоветовал Клим Иванович. — Вы, жители многочисленных губерний, уездов, промысловых сел, вы — настоящая Русь… подлинные хозяева ее, вы —
сила, вас миллионы. Не миллионеры, не чиновники, а именно вы должны бы править страной, вы,
демократия… Вы должны посылать в Думу не Ногайцевых, вам самим надобно идти в нее.
— Думаешь: немецкие эсдеки помешают? Конечно, они —
сила. Да ведь не одни немцы воевать-то хотят… а и французы и мы…
Демократия, — сказал он, усмехаясь. — Помнишь, мы с тобой говорили о
демократии?
«В сущности, есть много оснований думать, что именно эти люди — основной материал истории, сырье, из которого вырабатывается все остальное человеческое, культурное. Они и — крестьянство. Это —
демократия, подлинный демос — замечательно живучая, неистощимая
сила. Переживает все социальные и стихийные катастрофы и покорно, неутомимо ткет паутину жизни. Социалисты недооценивают значение
демократии».
«Газета? Возможно, что Дронов прав — нужна газета. Независимая газета. У нас еще нет
демократии, которая понимала бы свое значение как значение класса самостоятельного, как средоточие
сил науки, искусства, — класса, независимого от насилия капитала и пролетариата».
«
Демократия, — соображал Клим Иванович Самгин, проходя мимо фантастически толстых фигур дворников у ворот каменных домов. — Заслуживают ли эти люди, чтоб я встал во главе их?» Речь Розы Грейман, Поярков, поведение Таисьи — все это само собою слагалось в нечто единое и нежелаемое. Вспомнились слова кадета, которые Самгин мимоходом поймал в вестибюле Государственной думы: «Признаки новой мобилизации
сил, враждебных здравому смыслу».
Демократия должна уметь разбираться в этих намерениях; она должна также научиться понимать, что дано ей в плоть и кровь от Азии, с ее слабой волей, пассивным анархизмом, пессимизмом, стремлением опьяняться, мечтать, и что в ней от Европы, насквозь активной, неутомимой в работе, верующей только в
силу разума, исследования, науки.
Поворот к мистике и романтическим фантазиям — это поворот к застою, направленный в конце концов против молодой
демократии, которую хотят отравить и обессилить, привив ей идеи пассивного отношения к действительности, сомнение в
силе разума, исследования, науки, задержать в
демократии рост новой коллективистической психики, единственно способной воспитать сильную и красивую личность.
Никакой легитимизм, легитимизм ли старых монархий или легитимизм новых
демократий с их формальной идеей народовластия, не имеет более
силы над душами людей.
Падение законного принципа власти, правового принципа монархий и
демократий и замена его принципом
силы, жизненной энергии спонтанных общественных групп и соединений я условно называю новым средневековьем.
Но что представляет собой эта «революционная
демократия», которую хотят выдать за организующую и творческую
силу?
Внешне, исторически русское народническое сознание определилось прежде всего тем, что Россия — страна мужицкая, крестьянская, что она слишком долго была страной натурального хозяйства, что в ней все еще оставалась в
силе первоначальная, патриархальная
демократия, с которой началось развитие народа, что в ней все еще была первобытная скрепленность духа с органической материей.
Демократия в
силах только механически суммировать волю всех, но общей воли, органической воли народа от этого не получается.