Неточные совпадения
Оба побежали к нему. Он, поднявшись,
сидел, облокотившись рукой,
на кровати, согнув свою длинную
спину и низко опустив голову.
Когда он опустился
на скамью, то прямой стан его согнулся, как будто у него в
спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость; он
сидел, как
сидит Бальзакова тридцатилетняя кокетка
на своих пуховых креслах после утомительного бала.
Через час курьерская тройка мчала меня из Кисловодска. За несколько верст от Ессентуков я узнал близ дороги труп моего лихого коня; седло было снято — вероятно, проезжим казаком, — и вместо седла
на спине его
сидели два ворона. Я вздохнул и отвернулся…
Какой-то Шекспир
сидел на чернильнице;
на столе лежала щегольская ручка слоновой кости для почесыванья себе самому
спины.
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу
спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом,
на котором
сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц
на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что
на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Бывало, стоишь, стоишь в углу, так что колени и
спина заболят, и думаешь: «Забыл про меня Карл Иваныч: ему, должно быть, покойно
сидеть на мягком кресле и читать свою гидростатику, — а каково мне?» — и начнешь, чтобы напомнить о себе, потихоньку отворять и затворять заслонку или ковырять штукатурку со стены; но если вдруг упадет с шумом слишком большой кусок
на землю — право, один страх хуже всякого наказания.
С невысокого, изрытого корнями обрыва Ассоль увидела, что у ручья,
на плоском большом камне,
спиной к ней,
сидит человек, держа в руках сбежавшую яхту, и всесторонне рассматривает ее с любопытством слона, поймавшего бабочку.
Матрос и Меннерс
сидели к окну
спиной, но, чтобы они случайно не повернулись, Грэй имел мужество отвести взгляд
на рыжие глаза Хина.
— Лягте, — сказал Туробоев и ударом ноги подшиб ноги Самгину, он упал под забор, и тотчас, почти над головой его, взметнулись рыжие ноги лошади,
на ней
сидел, качаясь, голубоглазый драгун со светлыми усиками; оскалив зубы, он взвизгивал, как мальчишка, и рубил саблей воздух, забор, стараясь достать Туробоева, а тот увертывался, двигая
спиной по забору, и орал...
Клим вспоминал: что еще, кроме дважды сказанного «здравствуй», сказала ему Лидия? Приятный, легкий хмель настраивал его иронически. Он
сидел почти за
спиною Лидии и пытался представить себе: с каким лицом она смотрит
на Диомидова? Когда он, Самгин, пробовал внушить ей что-либо разумное, — ее глаза недоверчиво суживались, лицо становилось упрямым и неумным.
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она
сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы матери
на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Однажды, придя к учителю, он был остановлен вдовой домохозяина, — повар умер от воспаления легких.
Сидя на крыльце, женщина веткой акации отгоняла мух от круглого, масляно блестевшего лица своего. Ей было уже лет под сорок; грузная, с бюстом кормилицы, она встала пред Климом, прикрыв дверь широкой
спиной своей, и, улыбаясь глазами овцы, сказала...
Слабенький и беспокойный огонь фонаря освещал толстое, темное лицо с круглыми глазами ночной птицы; под широким, тяжелым носом топырились густые, серые усы, — правильно круглый череп густо зарос енотовой шерстью. Человек этот
сидел, упираясь руками в диван,
спиною в стенку, смотрел в потолок и ритмически сопел носом.
На нем — толстая шерстяная фуфайка, шаровары с кантом,
на ногах полосатые носки; в углу купе висела серая шинель, сюртук, портупея, офицерская сабля, револьвер и фляжка, оплетенная соломой.
Самгин
сидел на крайнем стуле у прохода и хорошо видел пред собою пять рядов внимательных затылков женщин и мужчин. Люди первых рядов
сидели не очень густо, разделенные пустотами, за
спиною Самгина их было еще меньше.
На хорах не более полусотни безмолвных.
Потом он шагал в комнату, и за его широкой, сутулой
спиной всегда оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям в комнате, точно иконам в церкви, садилась подальше от них и
сидела, как
на приеме у дантиста, прикрывая рот платком. Смотрела она в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из темноты кто-то позовет ее...
— Правду говоря, — нехорошо это было видеть, когда он
сидел верхом
на спине Бобыля. Когда Григорий злится, лицо у него… жуткое! Потом Микеша плакал. Если б его просто побили, он бы не так обиделся, а тут — за уши! Засмеяли его, ушел в батраки
на хутор к Жадовским. Признаться — я рада была, что ушел, он мне в комнату всякую дрянь через окно бросал — дохлых мышей, кротов, ежей живых, а я страшно боюсь ежей!
Ногайцев
сидел, спрятав голову в плечи, согнув
спину, положив руки
на пюпитр и как будто собираясь прыгнуть.
Кутузов
сидел у рояля, за его
спиной оскалилась клавиатура, голова его четко выделялась
на черной поднятой крышке, как будто замахнувшейся
на него.
Вдоль стены — шесть корчаг, а за ними, в углу
на ящике,
сидел, прислонясь к стене затылком и
спиною, вытянув длинные, тонкие ноги верблюда, человек в сером подряснике.
Лидия
сидела на подоконнике открытого окна
спиною в комнату, лицом
на террасу; она была, как в раме, в белых косяках окна. Цыганские волосы ее распущены, осыпают щеки, плечи и руки, сложенные
на груди. Из-под ярко-пестрой юбки видны ее голые ноги, очень смуглые. Покусывая губы, она говорила...
Самгин оглянулся: за
спиной его
сидела на диване молоденькая девушка и навзрыд плакала, Правдин — исчез, хозяйка магазина внушала седоусому старику...
В комнате Алексея
сидело и стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за
спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть левой руки, лежащей
на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Юрин начал играть
на фисгармонии что-то торжественное и мрачное. Женщины,
сидя рядом, замолчали. Орехова слушала, благосклонно покачивая головою, оттопырив губы, поглаживая колено. Плотникова, попудрив нос, с минуту посмотрев круглыми глазами птицы в
спину музыканта, сказала тихонько...
В столовой, у стола,
сидел другой офицер, небольшого роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый, в седой щетине
на черепе и верхней губе, человек очень пехотного вида; мундир его вздулся
на спине горбом, воротник наехал
на затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда вошел Клим, спросил, взглянув
на него плоскими глазами...
— Да, конечно! Да, да, — согласился Самгин и, возвратясь к Варваре, увидал: она
сидит на полу, упираясь в него руками, прислонясь
спиною к сиденью кресла и высоко закинув голову.
Когда арестованные, генерал и двое штатских, поднялись
на ступени крыльца и следом за ними волною хлынули во дворец люди, — озябший Самгин отдал себя во власть толпы, тотчас же был втиснут в двери дворца, отброшен в сторону и ударил коленом в
спину солдата, — солдат,
сидя на полу, держал между ног пулемет и ковырял его каким-то инструментом.
Сидя в постели, она заплетала косу. Волосы у нее были очень тонкие, мягкие, косу она укладывала
на макушке холмиком, увеличивая этим свой рост. Казалось, что волос у нее немного, но, когда она распускала косу, они покрывали ее
спину или грудь почти до пояса, и она становилась похожа
на кающуюся Магдалину.
Лютов
сидел на краешке стула, согнув
спину, упираясь ладонями в колени.
Вечером эти сомнения приняли характер вполне реальный, характер обидного, незаслуженного удара.
Сидя за столом, Самгин составлял план повести о деле Марины, когда пришел Дронов, сбросил пальто
на руки длинной Фелицаты, быстро прошел в столовую, забыв снять шапку, прислонился
спиной к изразцам печки и спросил, угрюмо покашливая...
Огня в комнате не было, сумрак искажал фигуру Лютова, лишив ее ясных очертаний, а Лидия, в белом,
сидела у окна, и
на кисее занавески видно было только ее курчавую, черную голову. Клим остановился в дверях за
спиною Лютова и слушал...
Штольц сел подле Ольги, которая
сидела одна, под лампой, поодаль от чайного стола, опершись
спиной на кресло, и мало занималась тем, что вокруг нее происходило.
Горы там как будто только модели тех страшных где-то воздвигнутых гор, которые ужасают воображение. Это ряд отлогих холмов, с которых приятно кататься, резвясь,
на спине или,
сидя на них, смотреть в раздумье
на заходящее солнце.
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она в первый раз пела ему. Он уже жил не прежней жизнью, когда ему все равно было, лежать ли
на спине и смотреть в стену,
сидит ли у него Алексеев или он сам
сидит у Ивана Герасимовича, в те дни, когда он не ждал никого и ничего ни от дня, ни от ночи.
Она
сидела, откинувшись
на стул
спиной, положив один локоть
на окно, и смотрела
на Райского не прямо, а как будто случайно, когда доходила очередь взглянуть, между прочим, и
на него.
Он попал будто в клетку тигрицы, которая,
сидя в углу, следит за своей жертвой: и только он брался за ручку двери, она уже стояла перед ним, прижавшись
спиной к замку и глядя
на него своим смеющимся взглядом, без улыбки.
Он
сидел не
на постели, а
на маминой скамеечке и только
спиной опирался
на кровать.
Некоторые,
сидя, клали голову
на столик, а цирюльник, обрив, преприлежно начинал поколачивать потом еще по
спине, долго и часто, этих сибаритов.
Я обогнул утес, и
на широкой его площадке глазам представился ряд низеньких строений, обнесенных валом и решетчатым забором, — это тюрьма. По валу и
на дворе ходили часовые, с заряженными ружьями, и не спускали глаз с арестантов, которые, с скованными ногами,
сидели и стояли, группами и поодиночке, около тюрьмы. Из тридцати-сорока преступников, которые тут были, только двое белых, остальные все черные. Белые стыдливо прятались за
спины своих товарищей.
Я смотрел
на него и
на огонь: с одной стороны мне было очень тепло — от очага;
спина же, обращенная к стене юрты, напротив, зябла. Долго
сидел смотритель неподвижно; мне стало дрематься.
— В Тамбове, ваше высокоблагородие, всегда, бывало, целый день
на солнце
сидишь и голову подставишь — ничего; ляжешь
на траве,
спину и брюхо греешь — хорошо. А здесь бог знает что: солнце-то словно пластырь! — отвечал он с досадой.
Вглядывался я и заключил, что это равнодушие — родня тому спокойствию или той беспечности, с которой другой Фаддеев, где-нибудь
на берегу, по веревке, с топором, взбирается
на колокольню и чинит шпиц или
сидит с кистью
на дощечке и болтается в воздухе,
на верху четырехэтажного дома, оборачиваясь, в размахах веревки,
спиной то к улице, то к дому.
На козлах
сидел с лоснящимся лицом толстозадый, с рядами пуговиц
на спине, кучер, в коляске
на заднем месте
сидели муж с женой: жена, худая и бледная, в светлой шляпке, с ярким зонтиком, и муж в цилиндре и светлом щегольском пальто.
Еще
сидела без дела
на нарах невысокая, вся в морщинках, добродушная старушка с седыми волосами и горбатой
спиной.
Никто, кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно прекрасное утро взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов
на двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы
сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая
спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал счастливой способностью являться по первому зову, быть разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под руку.
Заплатина круто повернулась перед зеркалом и посмотрела
на свою особу в три четверти. Платье
сидело кошелем;
на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое платье, которое подарили тогда Панафидины за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
На синем атласном диване с тяжелыми шелковыми кистями
сидела Зося, рядом с ней,
на таком же атласном стуле, со стеганой квадратами спинкой, помещалась Надежда Васильевна, доктор ходил по комнате с сигарой в зубах, заложив свои большие руки за
спину.
Зося была немного больна и приняла Привалова внутри коша, где можно было
сидеть только
на низеньких диванчиках, поджав ноги. Хозяйка была занята приручением степного сокола, который
сидел перед ней
на низенькой деревянной подставке и каждый раз широко раскрывал рот, когда она хотела погладить его по дымчатой
спине.
Ляховский
сидел в старом кожаном кресле,
спиной к дверям, но это не мешало ему видеть всякого входившего в кабинет — стоило поднять глаза к зеркалу, которое висело против него
на стене.
Митя
сидел на этот раз сбоку,
спиной к занавескам, слушал мрачно, имел вид грустный и усталый, как бы говоривший: «Э, показывайте что хотите, теперь все равно!»
Софья мне более всего нравилась, когда я
сидел к ней
спиной или еще, пожалуй, когда я думал или более мечтал о ней, особенно вечером,
на террасе.