Неточные совпадения
— Иду как-то великим
постом, ночью, мимо Рудольфова дома; ночь лунная, молосная, вдруг вижу: верхом
на крыше, около трубы,
сидит черный, нагнул рогатую-то голову над трубой и нюхает, фыркает, большой, лохматый. Нюхает да хвостом по крыше и возит, шаркает. Я перекрестила его: «Да воскреснет бог и расточатся врази его», — говорю. Тут он взвизгнул тихонько и соскользнул кувырком с крыши-то во двор, — расточился! Должно, скоромное варили Рудольфы в этот день, он и нюхал, радуясь…
Постом пошли рауты; но Братцевы выезжали не часто, потому что к ним начал ездить князь Сампантрё. Наконец,
на святой, он приехал утром, спросил Софью Михайловну и открылся ей. Верочка в это время
сидела в своем гнездышке (un vrai nid de colibri [настоящее гнездышко колибри (франц.)]), как вдруг maman, вся взволнованная, вбежала к ней.
— Хоть наперед должен вас предуведомить, — продолжал губернатор, — что управлять здешней губернией и быть
на посту губернатора очень нелегкая вещь: в сущности все мы здесь
сидим как отдельные герцогства.
— Там
сидит у нас молодой Углаков, попроси его ко мне! — проговорил
на это Егор Егорыч, к которому monsieur Pierre, приезжая, всегда являлся и рапортовал, что он
на своем
посту.
Далматов никогда не ездил
постом в Москву — он получал столько предложений, что мог всегда составить прекрасную труппу,
сидя на месте.
Приходская церковь была в шести верстах, в Косогорове, и в ней бывали только по нужде, когда нужно было крестить, венчаться или отпевать; молиться же ходили за реку. В праздники, в хорошую погоду, девушки наряжались и уходили толпой к обедне, и было весело смотреть, как они в своих красных, желтых и зеленых платьях шли через луг; в дурную же погоду все
сидели дома. Говели в приходе. С тех, кто в Великом
посту не успевал отговеться, батюшка
на Святой, обходя с крестом избы, брал по 15 копеек.
Мышлаевский. Сменили сегодня, слава тебе, Господи! Пришла пехотная дружина. Скандал я в штабе
на посту устроил. Жутко было! Они там
сидят, коньяк в вагоне пьют. Я говорю, вы, говорю,
сидите с гетманом во дворце, а артиллерийских офицеров вышибли в сапогах
на мороз с мужичьем перестреливаться! Не знали, как от меня отделаться. Мы, говорят, командируем вас, капитан, по специальности в любую артиллерийскую часть. Поезжайте в город… Алеша, возьми меня к себе.
В великом
посту он уехал в Москву набирать труппу, а она без него не могла спать, все
сидела у окна и смотрела
на звезды.
— По́стриг, — молвил Ермило Матвеич. — Постриг сегодня у них… Не знавали ль вы, сударь, мать Софию, что прежде в ключах у Манефы ходила? Тогда, Великим
постом как болела матушка, в чем-то она провинилась. Великий образ теперь принимает… Девки мои
на днях у Виринеи в келарне
на посидках
сидели. Они сказывали, что мать София к постриженью в большой образ готовится. Вечор из Городца черного попа привезли.
Надо было найти личность низшего разряда, конечно, самое лучшее жида, — и разгулявшиеся офицеры отнеслись с предложением такого рода к прислуживавшим евреям, но те, по трусости и жизнелюбию, не только не согласились
сидеть на таком сеансе, но даже покинули свои
посты при торговле и предоставили всю лавку во власть господ офицеров, а сами разбежались и скрылись, хотя, конечно, не переставали наблюдать из скрытных мест за тем, кто что будет брать, и вообще что станет далее делать шумливая компания.