Неточные совпадения
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его
лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик
сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно…
Я опять в первый раз услыхал, что я — «воспитанный молодой человек», притом «из губернии», и это для меня была приятная новость. В это время послышалось звяканье бубенчиков. По мосту и затем мимо нас проехала небольшая тележка, запряженная круглой
лошадкой; в тележке
сидели обе сестры Линдгорст, а
на козлах, рядом с долговязым кучером, — их маленький брат. Младшая обернулась в нашу сторону и приветливо раскланялась. Старшая опять надменно кивнула головой…
Через 5 минут Калугин уже
сидел верхом
на казачьей
лошадке (и опять той особенной quasi-казацкой посадкой, в которой, я замечал, все адъютанты видят почему-то что-то особенно приятное) и рысцой ехал
на бастион, с тем чтобы по приказанию генерала передать туда некоторые приказания и дождаться известий об окончательном результате дела; а князь Гальцин, под влиянием того тяжелого волнения, которое производят обыкновенно близкие признаки дела
на зрителя, не принимающего в нем участия, вышел
на улицу и без всякой цели стал взад и вперед ходить по ней.
— Тебе не сидится, а я
лошадок не дам! — шутил Иудушка, — не дам
лошадок, и
сиди у меня в плену! Вот неделя пройдет — ни слова не скажу! Отстоим обеденку, поедим
на дорожку, чайку попьем, побеседуем… Наглядимся друг
на друга — и с Богом! Да вот что! не съездить ли тебе опять
на могилку в Воплино? Все бы с бабушкой простилась — может, покойница и благой бы совет тебе подала!
Главное, бросившееся мне в глаза
на другой день, при поездке к профессору Моеру, было, что извозчик
сидел перед нами в санях в капоте с коротким многоэтажным воротником, а его парочка
лошадок в дышле была запряжена в шоры без всякой шлеи, так что при спуске с горы шоры всползали
лошадкам на самый затылок.
Но когда она возвратилась домой, силы ее оставили; бледная, истерзанная, упала она
на кресло и долго
сидела в таком положении, а потом позвала было к себе Костю, игравшего у окошка бумажною
лошадкою, хотела ласкать его, заговаривала с ним, но все напрасно — слезы невольно текли по щекам ее.
Лиза не отвечала. Ее занимал шарабан, подъехавший к воротам дачи vis-а-vis… Какая миленькая
лошадка привезла этот шарабан! Среднего роста, небольшая, грациозная… В шарабане
сидел какой-то господин в цилиндре.
На коленях его, болтая ручонками, заседал ребенок лет трех, по-видимому мальчишка… Он болтал ручонками и покрикивал от восторга…
Не успел показаться круп ее белого коня, как из-за него, словно воробьи из гнезда, выпорхнули
на разношерстных пахотных
лошадках целым конным отрядом до полутора десятка баб, кто в полушубке навыворот, кто в зипуне наопашь, иные зашароварившись ногами в рукава, другие
сидя на одном коне по двое, и у всякой в руке или звонкий цеп с дубиной, или тяжелые, трезубые навозные вилы.
Когда красавица Пшеницына ехала в своей колеснице — покуда скромной, четвероугольной линеечке, наподобие ящика, с порыжелыми кожаными фартуками,
на сивой старой
лошадке, с кривым кучером, и подле нее
сидел ее миловидный сынок, — прохожие, мещане, купцы и даже городские власти низко кланялись ей. Приветливо, но свысока отвечала она
на их поклоны. В приходской церкви ей отведено было почетное место; священник подавал ей первой просвиру; все с уважением сторонились, когда она выходила из храма.
— Вот уж и дурак! Хе-хе-хе… тлли… Красный нос
сидел браво
на лошадке, как деревянный солдат, дал мне грамотку и сказал: отнеси, умница, эту грамотку маленькому дурному офицеру, которого хуже нет, в больших сапогах и в больших рукавицах, и попроси с него за работу.
Вздохнул подлекарь, глазки в очки спрятал. «Я, — говорит, — голубь, тебя б хочь до самого Рождества отпустил,
сиди дома, пополняй население. Да власть у меня воробьиная. Упроси главного врача, он все военные законы произошел, авось смилуется и обходную статью для тебя найдет». Добрая душа, известно, —
на хромой
лошадке да в кустики.
С тех пор, как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть
на тонком ремне висела через плечо), и тяжело расплываясь и раскачиваясь,
сидел на своей бодрой
лошадке.