Неточные совпадения
— Ну, вот видишь, боярин, — сказал знаменитый гражданин нижегородский, — я не
пророк, а предсказание мое сбылось.
Сердце в нас вещун, Юрий Дмитрич! Прощаясь с тобою в Нижнем, я головой бы моей поручился, что увижу тебя опять на поле ратном против общего врага нашего, и не в монашеской рясе, а с мечом в руках. Когда ты прибыл к нам в стан, то я напоминал тебе об этом, да ты что-то мне отвечал так чудно, боярин, что я вовсе не понял твоих речей.
— Где социалист? Какой социалист? — спрашивал Карнаухов, появляясь в дверях. Заметив Ароматова, он, пошатываясь, подошел к нему и поцеловал в лысину. — Да ты как сюда попал, черт ты этакой?.. Ароматов… тебя ли я вижу?! Господа, рекомендую! Это — Шекспир… Ей-богу!.. Ароматов, не обращай на них, дураков, внимания, ибо ни один
пророк не признается в своем отечестве… Блаженни чистии
сердцем… Дай приложиться еще к твоей многоученейшей лысине!..
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань,
пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги
сердца людей».
Так, вероятно, в далекие, глухие времена, когда были
пророки, когда меньше было мыслей и слов и молод был сам грозный закон, за смерть платящий смертью, и звери дружили с человеком, и молния протягивала ему руку — так в те далекие и странные времена становился доступен смертям преступивший: его жалила пчела, и бодал остророгий бык, и камень ждал часа падения своего, чтобы раздробить непокрытую голову; и болезнь терзала его на виду у людей, как шакал терзает падаль; и все стрелы, ломая свой полет, искали черного
сердца и опущенных глаз; и реки меняли свое течение, подмывая песок у ног его, и сам владыка-океан бросал на землю свои косматые валы и ревом своим гнал его в пустыню.
О, жёны чистые
пророка,
От всех вы жён отличены:
Страшна для вас и тень порока.
Под сладкой сенью тишины
Живите скромно: вам пристало
Безбрачной девы покрывало.
Храните верные
сердцаДля нег законных и стыдливых,
Да взор лукавый нечестивых
Не узрит вашего лица!
Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб;
пророк не дал ему ничего, кроме высокого
сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых; на одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга.
И объявил верным-праведным, что дает им верховного
пророка — сына своего, духовно от него рожденного, Максима Комара во христы, в цари по
сердцу и в первосвященники.
Слова эти не подходят для
пророка и не будут им услышаны,
сердце его ранено судьбой человека, народа, мировой истории, в этом его активизм, его неспособность к квиетизму.
Будет то царство бога, царство мира, которое обещали все
пророки и которое близилось при Иоанне Крестителе, и которое возвещал и возвестил Христос, говоря словами Исаии: «Дух господень на мне, ибо он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных
сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето господне благоприятное» (Лук. IV, 18—19; Исаии LXI, 1—2).