Неточные совпадения
— Правда ли, что твоя мать ведьма? — произнесла Оксана и засмеялась; и
кузнец почувствовал, что внутри его все засмеялось. Смех этот как будто разом отозвался в
сердце и в тихо встрепенувших жилах, и со всем тем досада запала в его душу, что он не во власти расцеловать так приятно засмеявшееся лицо.
«Не любит она меня, — думал про себя, повеся голову,
кузнец. — Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная девка! чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на
сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до кого. Она любуется сама собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не вижу света; а я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить».
На старом кладбище в сырые осенние ночи загорались синие огни, а в часовне сычи кричали так пронзительно и звонко, что от криков проклятой птицы даже у бесстрашного
кузнеца сжималось
сердце.
Он выбрал себе для
сердца бедную девушку Джулию, дочь
кузнеца, очень умную девушку, — силачи ведь не бывают умными.
Илья охватил у колена огромную ногу
кузнеца и крепко прижался к ней грудью. Должно быть, Савёл ощутил трепет маленького
сердца, задыхавшегося от его ласки: он положил на голову Ильи тяжёлую руку, помолчал немножко и густо молвил...
— Ого-о! — сказал Евсей, когда присмотрелся. Город, вырастая, становился всё пестрей. Зелёный, красный, серый, золотой, он весь сверкал, отражая лучи солнца на стёклах бесчисленных окон и золоте церковных глав. Он зажигал в
сердце ожидание необычного. Стоя на коленях, Евсей держался рукою за плечо дяди и неотрывно смотрел вперёд, а
кузнец говорил ему...
Беседы дяди Петра напоминали Евсею материны сказки;
кузнец тоже, должно быть, видел в огне горна и чертей, и бога, и всю страшную человеческую жизнь, оттого он и плакал постоянно. Евсей слушал его речи, легко запоминал их, они одевали его
сердце в жуткий трепет ожидания, и в нём всё более крепла надежда, что однажды он увидит что-то не похожее на жизнь в селе, на пьяных мужиков, злых баб, крикливых ребятишек, нечто ласковое и серьёзное, точно церковная служба.
Гипертрофия
сердца — это, как бы вам сказать, это такая болезнь, которой подвержены все люди, занимающиеся усиленной мускульной работой:
кузнецы, матросы, гимнасты и так далее.
Взяла меня страшная жалость. И что больше смотрю, то больше
сердце у меня разгорается. Провели старика в контору:
кузнеца позвали — ковать в ручные и ножные кандалы накрепко. Взял старик железы, покрестил старым крестом, сам на ноги надел. «Делай!» — говорит
кузнецу. Потом «наручни» покрестил, сам руки продел. «Сподоби, говорит, господи, покаяния ради!»
— Смотри, мне скоро шестьдесят пять лет, а мое
сердце работает еще как добрый
кузнец.