Неточные совпадения
Они сами чувствовали это, и все трое, как бы смущенные своим величием, поспешно и скромно опуская глаза,
сели на свои резные кресла за покрытый зеленым сукном стол,
на котором возвышался треугольный инструмент с
орлом, стеклянные вазы, в которых бывают в буфетах конфеты, чернильница, перья, и лежала бумага чистая и прекрасная и вновь очиненные карандаши разных размеров.
Консул покраснел, несколько смешался, потом
сел на диван, вынул из кармана бумагу, развернул и, прочитавши: «Генерал-адъютант граф
Орлов сообщил графу Нессельроде, что его им… — снова встал.
На другой день к обеду явилось новое лицо: мужичище саженного роста, обветрелое, как старый кирпич, зловещее лицо, в курчавых волосах копной, и в бороде торчат метелки от камыша.
Сел, выпил с нами водки, ест и молчит. И
Орлов тоже молчит — уж у них обычай ничего не спрашивать — коли что надо, сам всякий скажет. Это традиция.
Орлов сел на одного, я с двумя чемоданами
на другого.
Так пели девы.
Сев на бреге,
Мечтает русский о побеге;
Но цепь невольника тяжка,
Быстра глубокая река…
Меж тем, померкнув, степь уснула,
Вершины скал омрачены.
По белым хижинам аула
Мелькает бледный свет луны;
Елени дремлют над водами,
Умолкнул поздний крик
орлов,
И глухо вторится горами
Далекий топот табунов.
Охваченный дрожью, облитый потом,
Орлов быстро поднялся и
сел на земле. Против него сидел
на корточках доктор Ващенко и укоризненно говорил ему...
Григорий молча
сел, глядя
на голые, круглые плечи жены. Самовар бурлил, плескалась вода, Матрёна фыркала, по коридору взад и вперёд быстро бегали служители,
Орлов по походке старался определить, кто идёт.
Верно ты не знаешь, чего нам стоит ученье, сколько побоев перенес я прежде, чем стать скрибой. Учитель каждый день говорил мне: «Вот тебе сто ударов. Ты для меня осел, которого бьют. Ты — неразумный негр, который попался в плен. Как
орла заставляют
садиться на гнездо, как кобчика приучают летать, так я делаю из тебя человека, а ты меня благодари!» При каждом слове он ударял меня палкой; а бывали дни, когда меня клали
на пол и колотили камышевыми прутьями без счета, точно хотели превратить в телятину.
Орел сел на край гнезда, а орлята подняли свои головы и стали пищать: они просили корма.
Тогда
орел отлетел от них и
сел на верхний сук дерева.
Из Пизы писали в это время в Варшаву, что граф
Орлов, выезжая с «знаменитою иностранкой», постоянно обходится с нею чрезвычайно почтительно: ни он и никто из русских не
садится в ее присутствии; если же кто говорит с нею, то, кажется, стоит перед нею
на коленях.
На полавочнике были вышиты львы, терзающие змея, а
на алтабасной (парчевой) колодке двуглавый
орел. Эта новинка не избегла замечания великого князя: черные очи его зажглись удовольствием. Долго любовался он державными зверями и птицею и, прежде нежели
сел на скамейку и с бережью положил ногу
на колодку, ласково сказал...