Неточные совпадения
— Is'gut! [Ну хорошо! (нем.)] —
сдалась со вздохом Эмма Эдуардовна. — Я вам, дитя мое, ни
в чем не могу отказать. Дайте я пожму вашу
руку. Будем вместе трудиться и работать для общего блага.
Но когда их по вечеру действительно привезли, связанных по
рукам и по ногам, с жандармами, вся каторга высыпала к палям смотреть, что с ними будут делать. Разумеется, ничего не увидали, кроме майорского и комендантского экипажа у кордегардии. Беглецов посадили
в секретную, заковали и назавтра же отдали под суд. Насмешки и презрение арестантов вскоре упали сами собою. Узнали дело подробнее, узнали, что нечего было больше и делать, как
сдаться, и все стали сердечно следить за ходом дела
в суде.
— Прощай, боярин! — сказал Минин. — Дай бог тебе счастия! Не знаю отчего, а мне все
сдается, что я увижу тебя опять не
в монашеской рясе, а с мечом
в руках, и не
в святой обители, а на ратном поле против общих врагов наших.
Трое, оставшиеся
в наличности, вместе с доносчиком отправляются
в Москву и
сдаются с
рук на
руки в Преображенский приказ, под крылышко князю Ромодановскому.
Конным егерям отпели вечную память, а начальника их мне удалось своими
руками взять
в плен, или, лучше сказать, спасти от смерти, потому что он не
сдавался и дрался как отчаянной.
— Вы же не пиши́те! — уже
сдаваясь и чувствуя, что он
в руках молодого человека,
в отчаянии просипел Персиков. — Что вы такое пишете?
Но подойти же первой помириться теперь еще более, чем когда-либо, гордость не позволяет. А тем временем Сергей все неотступнее вяжется за Сонеткой и, уж всем
сдается, что недоступная Сонетка, которая все вьюном вилась, а
в руки не давалась, что-то вдруг будто ручнеть стала.
Стречай-ка ты, родимый батюшка, своих дорогих гостей, моих разлучников; сажай-ка за стол под окошечко свата-сватьюшку, дружку-засыльничка ко светцу, ко присветничку; не
сдавайся, родимый батюшка, на слова их на ласковые, на поклоны низкие, на стакан пива пьяного, на чару зелена вина; не отдавай меня, родимый батюшка, из теплых
рук в холодные, ко чужому к отцу, к матери» — да!
С ним толковал вполголоса маленький, плешивый,
в потертом фраке господин, и толковал с большим одушевлением; он то шептал ему на ухо, то высчитывал по пальцам, то взмахивал
руками и становился фертом, но купец, видно, мало
сдавался на его убеждения; физиономия его как будто бы говорила: охота тебе, барин, надсажаться, меня не своротишь, я свое знаю и без тебя.
Вот хорошо. Подождали мы маленько, смотрим, идут к нам гиляки гурьбой. Оркун впереди, и
в руках у них копья. «Вот видите, — ребята говорят, — гиляки биться идут!» Ну, мол, что будет… Готовь, ребята, ножи. Смотрите: живьем никому не
сдаваться, и живого им
в руки никого не давать. Кого убьют, делать нечего — значит, судьба! А
в ком дух остался, за того стоять. Либо всем уйти, либо всем живым не быть. Стой, говорю, ребята, крепче!
— Не стоит, мой ангел, ей-Богу, не стоит! — промолвил он с равнодушной гримасой; — ведь уж коли всю жизнь не брал пистолета
в руки, так с одного урока все равно не научишься. Да и притом же… мне так
сдается… что
в человека целить совсем не то, что
в мишень, хоть бы этот человек был даже и Феликс Подвиляньский, а все-таки…
— Сама не знаю и домыслиться не могу, что за сокровенные тайны, —
в недоумении разводя
руками, отвечала Дарья Сергевна. — А
сдается, что тут что-то недоброе. Сбивает она нашу голубушку с пути истинного.
В свою, должно быть, великороссийскую церковь хочет ее совратить. Вот чего боюсь, вот чего опасаюсь, Марко Данилыч… Как подумаю, так сердце даже кровью обольется, так и закипит… Ох, Господи, Господи!.. До каких бед мы дожили.
Она говорит: «
в девках» и горничных называет «девки». От ее голоса, серых глаз, всего тона приходится иногда жутко; но к ней она не придирается, не ворчит, по целым дням ее не видно — все ей нездоровится. Только и Сане
сдается, что нянька Федосеевна права: «сухоручка» держит папу
в руках, и без ее ведома ничего
в доме не делается.
— Густав! — закричал русский офицер. — Именем Луизы остановись. (Будто околдованный этими словами, Густав опустил
руку.) Видишь, храбрые твои товарищи
сдаются в плен.
— На днях ты будешь принят
в ложу, а затем мы
рука об
руку как духовные братья пойдем смирять расходившегося европейского буяна, которому,
сдается мне, суждено погибнуть от русской нагайки…
Пока австрийские стратеги педантично, с циркулем
в руках рассчитывали, что Наполеон до Дуная должен будет идти не менее 64 дней, Наполеон явился через 40 дней, отрезал Маака от спешивших к нему русских войск, окружил
в Ульме и заставил его с пятьюдесятью тысячами
сдаться на капитуляцию.
— И
сдается мне, Капитон Иваныч, — говорил Левонтий, широко улыбаясь, — что барин, хоть и силы у него
в руках еще не было, как следует стукнул ее.