— Ты очень счастлив; твоя душа в день рождества была — как ясли для
святого младенца, который пришел на землю, чтоб пострадать за несчастных. Христос озарил для тебя тьму, которою окутывало твое воображение — пусторечие темных людей. Пугало было не Селиван, а вы сами, — ваша к нему подозрительность, которая никому не позволяла видеть его добрую совесть. Лицо его казалось вам темным, потому что око ваше было темно. Наблюди это для того, чтобы в другой раз не быть таким же слепым.
Неточные совпадения
А люди-то на нее удивляются: «Уж и как же это можно, чтоб от такого счастья отказываться!» И вот чем же он ее в конце покорил: «Все же он, говорит, самоубивец, и не
младенец, а уже отрок, и по летам ко
святому причастью его уже прямо допустить нельзя было, а стало быть, все же он хотя бы некий ответ должен дать.
— Для меня, господа, — возвысил я еще пуще голос, — для меня видеть вас всех подле этого
младенца (я указал на Макара) — есть безобразие. Тут одна лишь
святая — это мама, но и она…
— Вот что, мать, — проговорил старец, — однажды древний великий
святой увидел во храме такую же, как ты, плачущую мать и тоже по
младенце своем, по единственном, которого тоже призвал Господь.
А посему, — молвил
святой, — и ты радуйся, жено, а не плачь, и твой
младенец теперь у Господа в сонме ангелов его пребывает».
«Или не знаешь ты, — сказал ей
святой, — сколь сии
младенцы пред престолом Божиим дерзновенны?
Когда все разошлись, Келлер нагнулся к Лебедеву и сообщил ему: «Мы бы с тобой затеяли крик, подрались, осрамились, притянули бы полицию; а он вон друзей себе приобрел новых, да еще каких; я их знаю!» Лебедев, который был довольно «готов», вздохнул и произнес: «Утаил от премудрых и разумных и открыл
младенцам, я это говорил еще и прежде про него, но теперь прибавляю, что и самого
младенца бог сохранил, спас от бездны, он и все
святые его!»
— Знаем мы вашу тихую жизнь.
Младенцев в нужники выбрасывали. Лукавый-то все около ваших
святых мест бродит.
Испытав всю безграничность, всё увлечение, всё могущество материнской любви, с которою, конечно, никакое другое чувство равняться не может, Софья Николавна сама смотрела на свое настоящее положение с уважением; она приняла за
святой долг сохранением душевного спокойствия сохранить здоровье носимого ею
младенца и упрочить тем его существование, — существование, в котором заключались все ее надежды, вся будущность, вся жизнь.
Не менее восторга возбуждала во мне живопись, высшим образцом которой являлась на мои глаза действительно прекрасная масляная копия
Святого Семейства, изображающая Божию Матерь на кресле с
младенцем на руках,
младенцем Иоанном Крестителем по левую и Св.
Чувство божественного смиренья и кротости в лице Пречистой Матери, склонившейся над
младенцем, глубокий разум в очах Божественного
Младенца, как будто уже что-то прозревающих вдали, торжественное молчанье пораженных божественным чудом царей, повергнувшихся к ногам его, и, наконец,
святая, невыразимая тишина, обнимающая всю картину, — всё это предстало в такой согласной силе и могуществе красоты, что впечатленье было магическое.
— Молви
святое слово, батюшка отец Софрон, не утаи воли Божией… Будет аль не будет жить раб Божий
младенец Архипушка?
Отвращаю взоры от
святых предметов, и предо мною гробница Годунова; на ней стоит
младенец с перерезанным горлом, с кровавыми струями по белой одежде, и грозит мне.
И мать перекрестила
младенца во имя отца и сына и
святого духа, боясь, чтобы гордые желания ее в самом деле не навлекли на него гнева божьего, и прижимала его к груди своей, в которой сердце билось, как ускоренный маятник, и все было что-то не на месте.
Светлый праздник. Вчера купил десяток яиц, кулич и пасху. У заутрени был у Владимирской. Купечества было видимо-невидимо! Христосовался семьдесят два раза, не считая
младенцев. Нарочно считал. После заутрени пил чай дома и разговлялся. После чая лег соснуть. Засыпая, думал: какие счастливые люди попы и сколько денег собрали они во время Великого поста и сколько соберут их еще на
Святой! Вот уж в попы хоть грамотный, а ни за что не попадешь!
Ведь тебе же сказано, что они, добиваясь крещения, и влажное облако со страхом смертным проникали и на челе расталою водою того облака крест
младенцу на лице написали во имя
святой троицы.