Неточные совпадения
— Садовник спал там где-то в углу и будто все видел и слышал. Он молчал, боялся, был крепостной… А эта пьяная баба, его вдова, от него слышала — и болтает… Разумеется, вздор — кто поверит! я первая говорю:
ложь,
ложь! эта
святая, почтенная Татьяна Марковна!.. — Крицкая закатилась опять смехом и вдруг сдержалась. — Но что с вами? Allons donc, oubliez tout! Vive la joie! [Забудьте все! Да здравствует веселье! (фр.)] — сказала она. — Что вы нахмурились? перестаньте. Я велю еще подать вина!
— Да, эта «
святая, глубокая, возвышенная любовь» —
ложь!
— Не знаю; не берусь решать, верны ли эти два стиха иль нет. Должно быть, истина, как и всегда, где-нибудь лежит посредине: то есть в одном случае
святая истина, а в другом —
ложь. Я только знаю наверно одно: что еще надолго эта мысль останется одним из самых главных спорных пунктов между людьми. Во всяком случае, я замечаю, что вам теперь танцевать хочется. Что ж, и потанцуйте: моцион полезен, а на меня как раз сегодня утром ужасно много дела взвалили… да и опоздал же я с вами!
…Действительно, какая-то шекспировская фантазия пронеслась перед нашими глазами на сером фонде Англии, с чисто шекспировской близостью великого и отвратительного, раздирающего душу и скрипящего по тарелке.
Святая простота человека, наивная простота масс и тайные окопы за стеной, интриги,
ложь. Знакомые тени мелькают в других образах — от Гамлета до короля Лира, от Гонериль и Корделий до честного Яго. Яго — всё крошечные, но зато какое количество и какая у них честность!
Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор всё так и идет, только к мечу прибавили
ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми
святыми, правдивыми, простодушными, пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низкую земную власть.
Я вспомнил магазин обуви, церковного сторожа, мне подумалось: выдаст меня этот человек! Но трудно было отказать, и я дал ему икону, но стащить псалтирь, стоивший несколько рублей, не решился, это казалось мне крупным преступлением. Что поделаешь? В морали всегда скрыта арифметика;
святая наивность «Уложения о наказаниях уголовных» очень ясно выдает эту маленькую тайну, за которой прячется великая
ложь собственности.
Друзья! Дадим друг другу руки
И вместе двинемся вперед,
И пусть, под знаменем науки,
Союз наш крепнет и растет…
Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах,
За все дары и блага мира
Мы не падем пред ним во прах.
Жрецов греха и
лжи мы будем
Глаголом истины карать,
И спящих мы от сна разбудим
И поведем за ратью рать.
Пусть нам звездою путеводной
Святая истина горит.
И верьте, голос благородный
Недаром в мире прозвучит.
С того часа, как первые члены соборов сказали: «Изволися нам и
святому духу», то есть признали рассуждения собравшихся людей важнее и
святее разума и совести человека, с того часа началась та
ложь, которая погубила миллионы человеческих существ и продолжает до сей поры свое ужасное дело.
А если… если мои детские,
святые чувства, когда я жил с Ним, ходил пред лицом Его, любил и трепетал от своего бессилия к Нему приблизиться, если мои отроческие горения и слезы, сладость молитвы, чистота моя детская, мною осмеянная, оплеванная, загаженная, если все это правда, а то, мертвящее и пустое, слепота и
ложь?
А его сентиментальная quasi — христианская разновидность — «панхристизм», как вид некоего религиозного натурализма, есть
ложь и «прелесть», и это несмотря на то, что
святому, победившему «мир» и восстановившему в себе софийное целомудрие, мир и теперь является христософиен.
Сердце умерло, страстей нет — сожжены они огненным языком
святого духа, их нет, и ничего нет, что исходит из страстей: злобы,
лжи, вражды, зависти, нет и добра, нет и любви, нет и забот о чем бы то ни было…
— Даже в такие минуты вы решаетесь говорить
ложь, — сказал он своим обыкновенным голосом. — У вас нет ничего
святого! Послушайте, поймите меня… В моей жизни вы были единственной привязанностью. Да, были вы порочны, пошлы, но кроме вас в жизни я никого не любил. Эта маленькая любовь теперь, когда я становлюсь стар, составляет единственное светлое пятно в моих воспоминаниях. Зачем же вы затемняете его
ложью? К чему?
Сломив опор духовной власти,
И твердой мщения рукой
Владычество расторг на части,
Что
лжей воздвигнуто
святой;
Венец трезубый затмевая
И жезл священства преломляя,
Проклятий молньи утушил;
Смеяся мнимого прещенья,
Подъял луч Лютер просвещенья,
С землею небо помирил.
Вера в «
святую Русь» ныне звучит нестерпимой фальшью и
ложью.