Неточные совпадения
Действительно, вдали уже
свистел паровоз. Через несколько минут платформа задрожала, и, пыхая сбиваемым книзу от мороза паром, прокатился паровоз с медленно и мерно нагибающимся и растягивающимся рычагом среднего колеса и с кланяющимся, обвязанным, заиндевелым машинистом; а за тендером, всё медленнее и более потрясая платформу, стал проходить вагон с багажом и с визжавшею
собакой; наконец, подрагивая пред остановкой, подошли пассажирские вагоны.
Бердников хотел что-то сказать, но только
свистнул сквозь зубы: коляску обогнал маленький плетеный шарабан, в нем сидела женщина в красном, рядом с нею, высунув длинный язык, качала башкой большая
собака в пестрой, гладкой шерсти, ее обрезанные уши торчали настороженно, над оскаленной пастью старчески опустились кровавые веки, тускло блестели рыжие, каменные глаза.
Сейчас
засвищут, да и давай
собаками травить.
— Нет… я с Перезвоном… У меня такая
собака теперь, Перезвон. Славянское имя. Там ждет…
свистну, и влетит. Я тоже с
собакой, — оборотился он вдруг к Илюше, — помнишь, старик, Жучку? — вдруг огрел он его вопросом.
Коля, как ни ждал Агафьи, представления не прервал и, выдержав Перезвона определенное время мертвым, наконец-то
свистнул ему:
собака вскочила и пустилась прыгать от радости, что исполнила свой долг.
Охотнички
свищут,
Собаки-то рыщут,
Черна бобра ищут.
Скворец, скосив на нее круглый живой глаз юмориста, стучит деревяшкой о тонкое дно клетки, вытягивает шею и
свистит иволгой, передразнивает сойку, кукушку, старается мяукнуть кошкой, подражает вою
собаки, а человечья речь — не дается ему.
Я много раз пробовал вынашивать копчиков (то же, что дрессировать
собаку), и гнездарей и слетков; выносить их весьма легко: в три-четыре дня он привыкнет совершенно и будет ходить на руку даже без вабила (кусок мяса); стоит только
свистнуть да махнуть рукой, стоит копчику только завидеть охотника или заслышать его свист — он уже на руке, и если охотник не протянет руки, то копчик сядет на его плечо ила голову — живой же птички никакой не берет.
— Так, без родительского благословения, как
собаки, и повенчались! — сетовала по этому случаю Арина Петровна. — Да хорошо еще, что кругом налоя-то муженек обвел! Другой бы попользовался — да и был таков! Ищи его потом да
свищи!
От теплых изб ее отгоняли дворовые
собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице, — ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно
свистали.
Незадолго перед этим Валёк отравил мою
собаку; мне очень захотелось приманить эту, новую. Я выбежал на тропу,
собака странно изогнулась, не ворочая шеей, взглянула на меня зеленым взглядом голодных глаз и прыгнула в лес, поджав хвост. Осанка у нее была не собачья, и, когда я
свистнул, она дико бросилась в кусты.
Через несколько минут купец, в провожании земского и стрельца, расплатясь с хозяином, съехал со двора. Кирша отворил дверь,
свистнул, и его черная
собака вбежала в избу.
За ним с лаем гнались
собаки, кричал где-то позади мужик, в ушах
свистел воздух, и Ивану Дмитричу казалось, что насилие всего мира скопилось за его спиной и гонится за ним.
Я взял ружье и вышел. На дворе было очень темно, дул сильный ветер, так что трудно было стоять. Я прошелся к воротам, прислушался: шумят деревья,
свистит ветер, и в саду, должно быть у мужика-дурачка, лениво подвывает
собака. За воротами тьма кромешная, на линии ни одного огонька. И около того флигеля, где в прошлом году была контора, вдруг раздался придушенный крик...
Мурзавецкий. А дальше — малёр. Мало того, что не пустила, а еще поставила засаду из лакеев. И если бы не мой Тамерлан — ну, адьё, мон плезир! Только бы вы меня и видели, ма тант. Лев, а не
собака: того за горло, другого за горло, ну и разбежались, и я жив.
Собака — друг. (
Свищет.) Тамерлан, иси! Друг единственный!
Из саней тогда вышел тот же приземистый Кармакдойль и вынес на руках молодую женщину, которую он всю дорогу согревал в своей шубе. Он внес ее в длинную комнату, занимавшую половину коридора, который соединял две башни,
свистнул своей
собаке, повернул в дверях ключ и вышел.
…Три громадные, кудлатые
собаки, выскочив откуда-то из тьмы, бросились на нас. Шакро, всё время судорожно рыдавший, взвыл и упал на землю. Я швырнул в
собак мокрым чекменём и наклонился, шаря рукой камня или палки. Ничего не было, только трава колола руки.
Собаки дружно наскакивали. Я
засвистал что есть мочи, вложив в рот два пальца. Они отскочили, и тотчас же послышался топот и говор бегущих людей.
Он походил по двору, спустил цепных
собак,
посвистал и, проходя мимо окна Катерины Львовны, поглядел на нее и низко ей поклонился.
Я один раз ишел вечером ото всенощной мимо их лавок и стал против Николы помолиться, чтобы пронес бог, — потому что у них в рядах злые
собаки; а у этого купца Ефросина Иваныча в лавке соловей
свищет, и сквозь заборные доски лампада перед иконой светится.
Бурмистров был сильно избалован вниманием слобожан, но требовал всё большего и, неудовлетворенный, странно и дико капризничал: разрывал на себе одежду, ходил по слободе полуголый, валялся в пыли и грязи, бросал в колодцы живых кошек и
собак, бил мужчин, обижал баб, орал похабные песни, зловеще
свистел, и его стройное тело сгибалось под невидимою людям тяжестью.
— Зайца увидит скорее, чем табак утрешь из носу. Бывало,
свистнет: «А ну, Разбой! а ну, Быстрая!» — а сам на коне во всю прыть, — и уже рассказать нельзя, кто кого скорее обгонит: он ли
собаку или
собака его. Сивухи кварту свиснет вдруг, как бы не бывало. Славный был псарь! Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на панночку. Вклепался ли он точно в нее или уже она так его околдовала, только пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу! непристойно и сказать.
Он долго смотрел мне вслед, потом
свистнул своей
собаке и побежал к лесу, но, едва я успел сделать двадцать шагов, Левка нагнал меня.
— О, свинья! Трус! Предатель! — злобно зашипел Файбиш. — На же, на!.. Получи!.. Кнут резко
свистнул в воздухе. Файбиш бил широко и размашисто, тем движением, каким он обыкновенно стегал
собак. Но Герш быстро повернулся к балагуле задом, сгорбился, спрятал шею в плечи, и жестокие удары пришлись ему по спине и по рукавам.
Я много раз пробовал вынашивать копчиков (то же, что дрессировать
собаку) и гнездарей и слетков; выносить их весьма легко: в три, четыре дня он привыкнет совершенно и будет ходить на руку даже без вабила (кусок мяса); стоит только
свистнуть да махнуть рукой, стоит копчику только завидеть охотника или заслышать его свист — он уже на руке, и если охотник не протянет руки, то копчик сядет на его плечо или голову — живой же птички никакой не берет.
Только затих народ в ауле, Жилин полез под стену, выбрался. Шепчет Костылину: «Полезай». Полез и Костылин, да зацепил камень ногой, загремел. А у хозяина сторожка была — пестрая
собака, и злая-презлая; звали ее Уляшин. Жилин уже наперед прикормил ее. Услыхал Уляшин, — забрехал и кинулся, а за ним другие
собаки. Жилин чуть
свистнул, кинул лепешки кусок, Уляшин узнал, замахал хвостом и перестал брехать.
Перезвон в «Братьях Карамазовых» — «мохнатая, довольно большая и паршивая
собака… Правый глаз ее был крив, а левое ухо почему-то с разрезом. Она взвизгивала и прыгала, служила, ходила на задних лапах, бросалась на спину всеми четырьмя лапами вверх и лежала без движения, как мертвая… Коля, выдержав Перезвона определенное время мертвым, наконец-то
свистнул ему:
собака вскочила и пустилась прыгать от радости, что исполнила свой долг».
«Левин пустил
собаку. Сытый, бурый третьяк, увидав
собаку, шарахнулся. Остальные лошади тоже испугались. Ласка остановилась, насмешливо посмотрела на лошадей и вопросительно на Левина. Левин
посвистал в знак того, что можно начинать». Ласка почуяла дичь. «Чтоб найти, она начала уже круг, как вдруг голос хозяина развлек ее.
Ротшильд помертвел от страха, присел и замахал руками над головой, как бы защищаясь от ударов, потом вскочил и побежал прочь что есть духу. На бегу он подпрыгивал, всплескивал руками, и видно было, как вздрагивала его длинная, тощая спина. Мальчишки обрадовались случаю и бросились за ним с криками: «Жид! Жид!»
Собаки тоже погнались за ним с лаем. Кто-то захохотал, потом
свистнул,
собаки залаяли громче и дружнее… Затем, должно быть,
собака укусила Ротшильда, так как послышался отчаянный, болезненный крик.
Но вот лежавшая в тени у ног Памфалона длинномордая серая
собака чутьем почуяла близость стороннего человека, подняла свою голову и, заворчав, встала на ноги, а с этим ее движением на ее медном ошейнике зазвонили звонцы, и от них сейчас же проснулась и вынула из-под крыла голову разноперая птица. Она встрепенулась и не то
свистнула, не то как-то резко проскрипела клювом. Памфалон разогнулся, отнял на минуту губы от паяла и крикнул...
— Для большего смеха. Его Акра чудесная, умная и верная
собака, она ему людей веселить помогает. А то еще у него есть разноперая птица, которую он на длинном шесте в обруче носит: тоже и эта дорогого стоит: она и свистом
свистит и шипит по-змеиному.