Неточные совпадения
Лихонин остался один. В полутемном коридоре пахло керосиновым чадом догоравшей жестяной
лампочки и запахом застоявшегося дурного табака. Дневной
свет тускло проникал только сверху, из двух маленьких стеклянных рам, проделанных в крыше над коридором.
Даже с наступлением сумерек, при
свете керосиновой
лампочки (такое освещение дешевле лучины стоит), — и тут дело найдется.
Стемнело. На самом верху мачты вспыхнул одинокий желтый электрический
свет, и тотчас же на всем пароходе зажглись
лампочки. Стеклянная будка над салоном первого класса и курительная комната тепло и уютно засияли огнями. На палубе сразу точно сделалось прохладнее. Сильный ветер дул с той стороны, где сидела Елена, мелкие соленые брызги изредка долетали до ее лица и прикасались к губам, но вставать ей не хотелось.
Она шла впереди Передонова по лестнице, в коридор, где висела маленькая
лампочка, бросая тусклый
свет на верхние ступеньки. Юлия радостно и тихо смеялась, и ленты ее зыбко дрожали от ее смеха.
Но умирающий уже забыл о нем и молча метался. Думали, что началась агония, но, к удивлению, Колесников заснул и проснулся, хрипло и страшно дыша, только к закату. Зажгли жестяную
лампочку, и в чернеющий лес протянулась по-осеннему полоса
света. Вместе с людьми двигались и их тени, странно ломаясь по бревенчатым стенам и потолку, шевелясь и корча рожи. Колесников спросил...
Часть стены тотчас вывалилась полукругом, образовав полку с углублением за ней, где вспыхнул
свет; за стеной стало жужжать, и я не успел толком сообразить, что произошло, как вровень с упавшей полкой поднялся из стены род стола, на котором были чашки, кофейник с горящей под ним спиртовой
лампочкой, булки, масло, сухари и закуски из рыбы и мяса, приготовленные, должно быть, руками кухонного волшебного духа, — столько поджаристости, масла, шипенья и аромата я ощутил среди белых блюд, украшенных рисунком зеленоватых цветов.
Забегали люди. Там и здесь, в люстрах и по стене, вспыхнули отдельные
лампочки, — их мало было для
света, но достаточно для того, чтобы появились тени. Всюду появились они: встали в углах, протянулись по потолку; трепетно цепляясь за каждое возвышение, прилегли к стенам; и трудно было понять, где находились раньше все эти бесчисленные уродливые, молчаливые тени, безгласные души безгласных вещей.
— Нет! Я объяснюсь. Я объяснюсь! — высоко и тонко спел Коротков, потом кинулся влево, кинулся вправо, пробежал шагов десять на месте, искаженно отражаясь в пыльных альпийских зеркалах, вынырнул в коридор и побежал на
свет тусклой
лампочки, висящей над надписью: «Отдельные кабинеты». Запыхавшись, он стал перед страшной дверью и очнулся в объятиях Пантелеймона.
Когда кто-нибудь заслонял
лампочку и большая тень падала на окно, то виден был яркий лунный
свет.
Лариосик тушит
свет в комнате, освещает елку электрическими
лампочками, выбегает в соседнюю комнату. Марш.
Стекла бокалов и рюмок звенели, голоса сливались в ровный, живой шум, пахло духами и вином, скользившие между столиков красивые, накрашенные женщины улыбались доктору Шевыреву, и все заливал ослепительный, праздничный
свет электрических
лампочек.
Мать спала, обессилев от целого дня работы и выпитой водки. В маленькой комнатке, за перегородкой, горела на столе кухонная
лампочка, и слабый желтоватый
свет ее с трудом проникал через закопченное стекло, бросая странные тени на лицо Сашки и его отца.
Электрическая
лампочка потухла. С секунду краснела ее тонкая проволочка, а потом стало темно, и только из коридора, через стеклянное окно над дверью, лился слабый
свет. Было не двенадцать часов, а час, когда в номерах тушилось электричество.
В избушке, где я ночевал, на столе горела еще простая керосиновая
лампочка, примешивая к сумеркам комнаты свой убогий желтоватый
свет. Комната была довольно чистая, деревянные перегородки, отделявшие спальню, были оклеены газетной бумагой. В переднем углу, около божницы, густо пестрели картинки из иллюстраций, — главным образом портреты генералов. Один из них был Муравьев-Амурский, большой и в регалиях, а рядом еще вчера я разглядел два небольших, скромных портрета декабристов.
Немигающим, безжизненным
светом горела электрическая
лампочка, и белые высокие стены смотрели равнодушно и тупо.
Хозяйка нумеров бегала по коридору и вопила… кто-то побежал за полицией, кто-то накинулся на хозяйку, да заодно уж и ее избил; одна женщина, обезумев от страха и побоев, в растерзанном виде бегала по коридору и ревмя ревела неистовым, истерическим голосом — и все это среди чада и смрада, в тумане табачного дыма, при тусклом
свете коридорной
лампочки.
Жестяная
лампочка, стоявшая на другом табурете, словно робея и не веря в свои силы, лила жиденький мелькающий
свет на ее широкие плечи, красивые, аппетитные рельефы тела, на толстую косу, которая касалась земли.
И не совсем еще проснувшимся, не успевшим стряхнуть с себя обаяние молодого томительного сна, почтальоном вдруг овладело желание, ради которого забываются тюки, почтовые поезда… все на
свете. Испуганно, словно желая бежать или спрятаться, он взглянул на дверь, схватил за талию дьячиху и уж нагнулся над
лампочкой, чтобы потушить огонь, как в сенях застучали сапоги и на пороге показался ямщик… Из-за его плеча выглядывал Савелий. Почтальон быстро опустил руки и остановился, словно в раздумье.
Я попросил играть Бетховена. Наташа широко распахнула двери балкона. Из сада потянуло росой и запахом душистого тополя; в акации щелкал запоздалый соловей, и его песня покрылась громкими, дико-оригинальными бетховенскими аккордами. В зале, при
свете маленькой
лампочки, убирали чай. Дядя сопел на диване и слушал, выкатив глаза.
Гости у Коромыслова. Кое-что изменено в обычной обстановке, кое-что добавлено: взятый напрокат рояль, живые цветы на столе и в вазах. В стороне стол с вином, закусками и фруктами. Большое окно на улицу наполовину занавешено. В задней части мастерской — ближайшей к авансцене — высокий занавес отделяет угол с диваном: здесь одна только
лампочка в синем стекле, полутемно. Весь
свет сосредоточен в глубине мастерской: там все ярко, колоритно, богато.
Потом садилась сама и делала вид, что слушает, а на самом деле внимательно и с ненавистью разглядывала Михаила Михайловича, гундосившего французские фразы.
Свет низенькой
лампочки слабо освещал его острый подбородок, мелькал на усиках и терялся где-то в бесконечности его щек; и было ясно, что умри Елена Дмитриевна — и Веревкин может самым глупым и подлым образом покинуть Таисию. «Вот подлец!» — с отчаянием думала она и решила, что на будущее время ей необходимо воздержаться от неистовства.
Потом сделал опыт над
светом: две
лампочки, и когда гаснет вверху одна, зажигается другая у кровати с красным колпачком — как в приличных отелях.
Верхнюю
лампочку он забыл погасить, и при сильном
свете ее был ни молодой ни старый, ни чужой ни близкий, а весь какой-то неизвестный: неизвестные щеки, неизвестный нос, загнутый клювом, как у птицы, неизвестное ровное, крепкое, сильное дыхание.
Потом сразу глубокая тьма, звук снимаемого стекла и сразу яркий, ослепительный
свет маленькой
лампочки, висевшей на стене.