Неточные совпадения
Была средина мая. Стаи галок носились над Петровским парком, зеркало пруда отражало голубое небо и облака, похожие на взбитые сливки; теплый ветер помогал солнцу зажигать на листве деревьев
зеленые огоньки. И такие же огоньки
светились в глазах Варвары.
Прошло еще минут пять, прежде чем явились санитары с носилками, вынесли ее, она уже молчала, и на потемневшем лице ее тускло
светились неприятно
зеленые, как бы злые глаза.
В час, когда вечерняя заря тухнет, еще не являются звезды, не горит месяц, а уже страшно ходить в лесу: по деревьям царапаются и хватаются за сучья некрещеные дети, рыдают, хохочут, катятся клубом по дорогам и в широкой крапиве; из днепровских волн выбегают вереницами погубившие свои души девы; волосы льются с
зеленой головы на плечи, вода, звучно журча, бежит с длинных волос на землю, и дева
светится сквозь воду, как будто бы сквозь стеклянную рубашку; уста чудно усмехаются, щеки пылают, очи выманивают душу… она сгорела бы от любви, она зацеловала бы…
Новый дом был нарядней, милей прежнего; его фасад покрашен теплой и спокойной темно-малиновой краской; на нем ярко
светились голубые ставни трех окон и одинарная решетчатая ставня чердачного окна; крышу с левой стороны красиво прикрывала густая
зелень вяза и липы.
Следы недавно сбывшей воды везде были приметны: сухие прутья, солома, облепленная илом и землей, уже высохшая от солнца, висели клочьями на
зеленых кустах; стволы огромных деревьев высоко от корней были плотно как будто обмазаны также высохшею тиной и песком, который
светился от солнечных лучей.
Перед божницею
светилась и опять тоже не столько лампадка, а скорее лампа с
зеленым зонтиком спереди.
Фома молча поклонился ей, не слушая ни ее ответа Маякину, ни того, что говорил ему отец. Барыня пристально смотрела на него, улыбаясь приветливо. Ее детская фигура, окутанная в какую-то темную ткань, почти сливалась с малиновой материей кресла, отчего волнистые золотые волосы и бледное лицо точно
светились на темном фоне. Сидя там, в углу, под
зелеными листьями, она была похожа и на цветок и на икону.
Колонками высятся старые стволы, и сам из себя
светится прозрачный лист: на топкое
зеленое стекло лампадок похожи нижние листья лапчатого резного клена, а верх весь в жидком золоте и багреце.
Она
светилась, огни танцевали, гасли и вспыхивали. На Театральной площади вертелись белые фонари автобусов,
зеленые огни трамваев; над бывшим Мюр и Мерилизом, над десятым надстроенным на него этажом, прыгала электрическая разноцветная женщина, выбрасывая по буквам разноцветные слова: «Рабочий кредит». В сквере против Большого театра, где бил ночью разноцветный фонтан, толклась и гудела толпа. А над Большим театром гигантский рупор завывал...
А в расселине между горами уже ясно продвигалась часть огненного солнечного круга, и на нашей стороне весь берег радовался и
светился, сверкая, искрясь и переливаясь разноцветными слоями сланцевых пород и
зеленью пушистых сосен…
В густой влажной траве
светятся Ивановы червяки [Иначе светляк, появляющийся обыкновенно около 24 июня.], ровно
зеленым полымем они переливаются; в заливной, сочной пожне сверкает мышиный огонь [Растение Byssus phosphorea.
Вот
светится маленькая полынья на грязно-зеленой трясине. Что-то вроде колодца. Вода с берегами вровень. Это «окно». Беда оступиться в это «окно» — там бездонная пропасть. Не в пример опасней «окон» «вадья» — тоже открытая круглая полынья, но не в один десяток сажен ширины. Ее берега из топкого торфяного слоя, едва прикрывающего воду. Кто ступит на эту обманчивую почву, нет тому спасенья. «Вадья» как раз засосет его в бездну.
Тут же горели купорос и сера, которая
светилась переливами великолепного
зеленого и голубого огня.
Интересное явление: в то время как кругом небо имело густую синюю окраску, на западе оно было бледно-зеленым и точно
светилось. Я понял. Там, в горах, выпал снег. Отраженные от него солнечные лучи освещали небо.
Из косной земли выползло что-то гибкое, ярко-зеленое, живое, и
светится под солнцем кустами барбариса.
Довершили последний стог. Мужики связывали веревки, курили. Дедка Степан очесывал граблями серо-зеленый стог. Старик был бледнее обычного и больше горбился. Глаза скорбно превозмогали усталость, но все-таки, щурясь, радостно
светились, глядя, как закат нежно-золотым сиянием возвещал прочное вёдро.