Они отыскивали их где-нибудь под забором на улице или в кабаках бесчувственно пьяными, скверно ругали, били кулаками мягкие, разжиженные водкой тела детей, потом более или менее заботливо укладывали их спать, чтобы рано утром, когда в воздухе темным ручьем потечет сердитый
рев гудка, разбудить их для работы.
Неточные совпадения
Но вот в порту на землечерпательной машине раздался длинный
гудок. Ему отозвался другой, третий на реке, еще несколько на берегу, и долго они
ревели вместе с мощным разноголосым хором.
Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и
ревел фабричный
гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы.
Запел
гудок. Хохол склонил голову набок, прослушал властный
рев и, встряхнувшись, сказал...
Он
ревел нескончаемо долго. Женщины на пароходе, зажав уши ладонями, смеялись, жмурились и наклоняли вниз головы. Разговаривающие кричали, но казалось, что они только шевелят губами и улыбаются. И когда
гудок перестал, всем вдруг сделалось так легко и так возбужденно-весело, как это бывает только в последние секунды перед отходом парохода.
Заводский
гудок протяжно
ревел, возвещая начало рабочего дня. Густой, хриплый, непрерывный звук, казалось, выходил из-под земли и низко расстилался по ее поверхности. Мутный рассвет дождливого августовского дня придавал ему суровый оттенок тоски и угрозы.
Вдруг раздался как внезапный порыв бури густой, сиповатый
рев черного медведя, сидевшего на подмостках, — и покрыл собою все: и звон
гудков и цымбалов, и свист волынок и сопелок, и гарканье, хохот и говор веселившейся толпы.