Неточные совпадения
Самгин, оглушенный, стоял на дрожащих ногах, очень хотел уйти, но не мог, точно спина пальто примерзла к стене и не позволяла пошевелиться. Не мог он и закрыть глаз, — все еще падала взметенная
взрывом белая пыль, клочья шерсти; раненый полицейский, открыв лицо, тянул на себя медвежью полость; мелькали люди, почему-то все маленькие, — они выскакивали из ворот, из дверей домов и становились в полукруг; несколько человек стояло
рядом с Самгиным, и один из них тихо сказал...
Клим Самгин подумал: упади она, и погибнут сотни людей из Охотного
ряда, из Китай-города, с Ордынки и Арбата, замоскворецкие люди из пьес Островского. Еще большие сотни, в ужасе пред смертью, изувечат, передавят друг друга. Или какой-нибудь иной ужас
взорвет это крепко спрессованное тело, и тогда оно, разрушенное, разрушит все вокруг, все здания, храмы, стены Кремля.
С тех пор прошли уже почти сутки, все во мне уже несколько отстоялось — и тем не менее мне чрезвычайно трудно дать хотя бы приближенно-точное описание. В голове как будто
взорвали бомбу, а раскрытые рты, крылья, крики, листья, слова, камни —
рядом, кучей, одно за другим…
Душный полдень, где-то только что бухнула пушка [В
ряде городов Италии полдень отмечается орудийным выстрелом.] — мягкий, странный звук, точно лопнуло огромное гнилое яйцо. В воздухе, потрясенном
взрывом, едкие запахи города стали ощутимее, острей пахнет оливковым маслом, чесноком, вином и нагретою пылью.
Барселону нашел я красивым, культурным городом, но в нем мало испанского, как и быть следовало, потому что каталонцы — особая раса и гораздо ближе стоят к провансальцам, чем к кастильцам. Они давно бы отделились от центра Иберийского полуострова, что и сказалось в целом
ряде вспышек, вплоть до громадных
взрывов в 1909 году.
Меня прервал
взрыв рукоплесканий и хохот. Судоплатов вскочил и опять сел. Перекатывался хохот, кричали «браво», повсюду трепыхали хлопающие руки, даже на эстраде и в первых
рядах.
— Ай да лихо! Ай да парень! — кричали крестьяне, в то время как в первом
ряду, где сидели хозяин с дочерью и гости, послышался дружный
взрыв хохота.
Они не слыхали
взрыва рукоплесканий, криков восторга, не видали ревнивых взглядов Облонского, сидевшего в первом
ряду. Они видели и чувствовали только близость друг друга.
— Это ошибка… Он был убит на месте…
Рядом с ним стоял на верху сопки — это было у Ляндинсяна — начальник его штаба полковник Ароновский. Силою
взрыва шрапнели он был отброшен далеко от отца… В это время поднимался на сопку ординарец отца, сотник Нарышкин, и вдруг увидел столб пыли и падение двух офицеров. Полковник Ароновский, по счастью, не раненый и не контуженный, вскочил и крикнул: «Генерал убит, носилки!..»
Свист и удар! В пяти шагах от него
взрыло сухую землю, и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на
ряды. Вероятно вырвало многих; большая толпа собралась у 2-го батальона.