Неточные совпадения
Но все-таки, как ни блестящи были
французы, русские парикмахеры Агапов и Андреев (последний с 1880 года) занимали, как художники своего искусства, первые места. Андреев даже получил в Париже звание профессора куафюры,
ряд наград и почетных дипломов.
Когда мы вернулись в пансион, оба провинившиеся были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении.
Француз вернулся к вечернему чаю; глаза у него были веселые, но лицо серьезно. Вечером мы по обыкновению сидели в
ряд за длинными столами и, закрыв уши, громко заучивали уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый, ходил между столами и наблюдал, чтобы не было шалостей.
Старинных бумаг и любопытных документов, на которые рассчитывал Лаврецкий, не оказалось никаких, кроме одной ветхой книжки, в которую дедушка его, Петр Андреич, вписывал — то «Празднование в городе Санкт-Петербурге замирения, заключенного с Турецкой империей его сиятельством князем Александр Александровичем Прозоровским»; то рецепт грудного декохтас примечанием: «Сие наставление дано генеральше Прасковье Федоровне Салтыковой от протопресвитера церкви Живоначальныя троицы Феодора Авксентьевича»; то политическую новость следующего рода: «О тиграх
французах что-то замолкло», — и тут же
рядом: «В Московских ведомостях показано, что скончался господин премиер-маиор Михаил Петрович Колычев.
На лекциях они всегда сидели
рядом и помогали один другому. Александров чертил для Венсана профили пушек и укреплений. Венсан же, хорошо знавший иностранные языки, вставал и отвечал за Александрова, когда немец или
француз вызывали его фамилию.
В первый
ряд прошел толстенный директор нашей гимназии И.И. Красов в форменном сюртуке, за ним петушком пробежал курчавый, как пудель,
француз Ранси.
Видя, как
француз боится насмешки, зная, какое страшное влияние имел Вольтер, надеялись, вероятно, что и в России сатира может занять довольно почетное место в
ряду других средств, служащих к уничтожению противников благих мер Екатерины.
Это вызвало со стороны княгини Д*
ряд мероприятий, из которых одно было очень решительное и имело успех: она сначала прислала сказать доктору, чтобы он не смел к ней возвращаться из заразного дома; а потом, когда увидала, что он и в самом деле не возвращается, она прислала его звать, так как с нею случился припадок какой-то жестокой болезни, и наконец, через полтора месяца, когда пришла весна и природа, одевшаяся в зелень, выманила
француза в лес, пострелять куропаток для завтрака тети, на него внезапно напали четыре человека в масках, отняли у него ружье, завернули его в ковер и отнесли на руках в скрытую на лесной дороге коляску и таким образом доставили его княгине…
В тот же вечер Ашанин перебрался к
французам в их анамитский дом. Середину его занимала, как почти во всех туземных домах, приспособленных для жилья
французов, большая, открытая с двух сторон, так сказать сквозная, комната, служившая столовой, а по бокам ее было несколько комнат. Дом был окружен
рядом деревьев, дававших тень. Ашанину отвели одну из комнат и вообще устроили его хорошо, с истинно товарищеским радушием. Один из трех юношей китайцев-слуг был предоставлен к услугам Володи.
Учитель математики Тарантулов,
француз Падекуа и младший ревизор контрольной палаты Егор Венедиктыч Мзда, сидя
рядом на диване, спеша и перебивая друг друга, рассказывали гостям случаи погребения заживо и высказывали свое мнение о спиритизме.
Речи произносились на всех языках. А журналисты, писавшие о заседаниях, были больше все
французы и бельгийцы. Многие не знали ни по-немецки, ни по-английски. Мы сидели в двух ложах бенуара
рядом, и мои коллеги то и дело обращались ко мне за переводом того, что говорили немцы и англичане, за что я был прозван"notre confrere poliglotte"(наш многоязычный собрат) тогдашним главным сотрудником «Independance Beige» Тардье, впоследствии редактором этой газеты.
В лицах и костюмах этих легкомысленных
французов вы узнаете Comédie Française с его первым и вторым
рядами кресел, на которых восседает сплошной польдекоковский виконт.
Француз запер дверь и ввел Жиркова в маленькую, очень знакомую залу. В зале было всё по-старому, только на столе стояла бутылка с красным вином и на стульях, поставленных в
ряд среди залы, лежал узенький, тощенький матрасик.
Всех почти, кого встретили они в первых
рядах партера, они знали, если не лично, то по фамилиям — это были сливки мужской половины петербургского общества, почтенные отцы семейств
рядом с едва оперившимися птенцами, тщетно теребя свои верхние губы с чуть заметным пушком, заслуженные старцы
рядом с людьми сомнительных профессий, блестящие гвардейские мундиры перемешивались скромными представителями армии, находившимися в Петербурге в отпуску или командировке, изящные франты сидели
рядом с неотесанными провинциалами, платья которых, видимо, шил пресловутый гоголевский «портной Иванов из Парижа и Лондона»; армяне, евреи, немцы,
французы, итальянцы, финны, латыши, татары и даже китайцы — все это разноплеменное население Петербурга имело здесь своих представителей.
Заметив некоторое ослабление в
рядах русских войск,
французы с быстротою молнии напали на них и заставили отступить. Но перед отступающими вдруг появился Суворов.
Французы переняли все важное из старой военной тактики Суворова и строили свои войска не
рядами, как австрийцы, а колоннами, охотно бросались в штыки, что почти не допускалось австрийской тактикой.
Вдруг между
французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским
рядам разнесся дым и затрещала пальба.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление
французов из Москвы есть
ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Уже близко становились
французы; уже князь Андрей, шедший
рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица
французов.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и
французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед
рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Долохов, бежавший
рядом с Тимохиным, в упор убил одного
француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера.
Пьер слышал, что
французы совещались, как стрелять, по одному или по два? — По два, — холодно-спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в
рядах солдат и заметно было, что все торопились и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтоб окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Если цель русских состояла в том, чтоб отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется
французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противоречие, так как
ряд побед
французов привел их к совершенному уничтожению, а
ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
— Parlez-vous français? [ — По французски знаешь?] — повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. — Faites venir l'interprête. [ — Позовите переводчика.] — Из-за
рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем
француза из одного московского магазина.