— Вы растолковали мне, — говорил Александр, — теорию любви, обманов, измен, охлаждений… зачем? я знал все это прежде, нежели начал любить; а любя, я уж анализировал любовь, как ученик анатомирует тело под
руководством профессора и вместо красоты форм видит только мускулы, нервы…
Неточные совпадения
Избранная Вронским роль с переездом в палаццо удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева с некоторыми интересными лицами, первое время он был спокоен. Он писал под
руководством итальянского
профессора живописи этюды с натуры и занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через плечо стал носить по-средневековски, что очень шло к нему.
Один он, даже с помощью
профессоров, не сладил бы с классиками: в русском переводе их не было, в деревне у бабушки, в отцовской библиотеке, хотя и были некоторые во французском переводе, но тогда еще он, без
руководства, не понимал значения и обегал их. Они казались ему строги и сухи.
Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына, и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради
профессоров (печатных
руководств тогда еще не существовало), у него и в обычае не было: все делалось а livre ouvert.
Началось с того, что Прозоров для первого раза «разошелся» с университетским начальством из-за самого ничтожного повода: он за глаза сострил над
профессором, под
руководством которого работал.
Он накупил себе книг, записался во все возможные библиотеки и начал слушать лекции; но все пошло не так, как он ожидал: на лекциях ему была страшная скука; записывать слова
профессора он не мог; попробовал читать дома
руководства, источники, но это оказалось еще скучнее.
После школы нас с Костей сблизили общие игры, менявшиеся по сезонам: ранней весной — бабки, летом — шарик и рыбная ловля, осенью — грибы, зимой — салазки; а завершилась эта дружба охотой, под строгим
руководством таких
профессоров, как дьячок Матвеич и Емелька.
Мы с горькою завистью смотрели на тех счастливцев, которые были оставлены ординаторами при клиниках: они могли продолжать учиться, им предстояло работать не на свой страх, а под
руководством опытных и умелых
профессоров.
В Отделе, народного образования, — сокращенно: «Отнаробраз», — работа била ключом.
Профессор Дмитревский, оказалось, был еще и прекрасным организатором. Комиссаром его не утвердили, — он был не коммунист. Комиссаром был юный студент-математик, не пытавшийся проявлять своей власти и конфузливо уступивший
руководство Дмитревскому. Официально Дмитревский числился членом коллегии.
Папа очень сочувственно относился к моему намерению. С радостью говорил, как мне будет полезна для занятий химией домашняя его лаборатория, как я смогу работать на каникулах под его
руководством в Туле, сколько он мне сможет доставлять больных для наблюдения. Он надеялся, что я пойду по научной дороге, стану
профессором. К писательским моим попыткам он был глубоко равнодушен и смотрел на них как на занятие пустяковое.
Прежде еще он иногда посещал театры, кафе, некоторых знакомых из русских, теперь он перестал бывать всюду, кроме лекций и
профессоров, под
руководством которых он работал.