Неточные совпадения
— Уму непостижимо! — сказал он, приходя немного в себя. —
Каменеет мысль от страха. Изумляются мудрости промысла в рассматриванье букашки; для меня более изумительно то, что в
руках смертного могут обращаться такие громадные суммы! Позвольте предложить вам вопрос насчет одного обстоятельства; скажите, ведь это, разумеется, вначале приобретено не без греха?
Но тут голос изменил ей, и в то же время она почувствовала, что Павел Петрович ухватил и стиснул ее
руку… Она посмотрела на него, и так и
окаменела. Он стал еще бледнее прежнего; глаза его блистали, и, что всего было удивительнее, тяжелая, одинокая слеза катилась по его щеке.
Он сидел неподвижно, точно
окаменев, шевелились только кисти его
рук, казалось, что весла действуют сами, покрывая воду шелковой рябью.
Она вдруг перестала вырываться, оставила ему свою
руку, которую он продолжал держать, и с бьющимся сердцем и напряженным любопытством послушно
окаменела на месте.
И при этом он делал вид, что млеет от собственного пения, зажмуривал глаза, в страстных местах потрясал головою или во время пауз, оторвав правую
руку от струн, вдруг на секунду
окаменевал и вонзался в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек. Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой
руке ястреба, а левою
рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто
окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
Оба они скрутили Вихрову
руки назад и понесли его в спальню; белая пена клубом шла у него изо рта, глаза как бы
окаменели и сделались неподвижными.
Сердце во мне злобно приподнялось и
окаменело; я до самой ночи не раздвинул бровей и не разжал губ, и то и дело похаживал взад и вперед, стискивая
рукою в кармане разогревшийся нож и заранее приготовляясь к чему-то страшному.
Казак тоже слез с лошади и достал из переметной сумы мешок с чем-то.
Каменев взял из
рук казака мешок и запустил в него
руку.
Вдруг, например, страдалец что-нибудь говорит, даже смеется, и в одно мгновение
окаменеет, и
окаменеет именно в том самом положении, в котором находился в последнее мгновение перед припадком; если, например, он смеялся, то так и оставался с улыбкою на устах; если же держал что-нибудь, хоть вилку, то вилка так и остается в поднятой
руке, на воздухе.
Приживалки всплеснули
руками и
окаменели на своих местах.
Генеральша взвизгнула и в отчаянии смотрела на Фому Фомича, протянув к нему
руки. Девица Перепелицына бросилась ее поддерживать. Приживалки
окаменели на своих местах. Господин Бахчеев тяжело поднялся со стула.
Берсенев вскочил, как ужаленный; но Елена не шевельнулась, не вскрикнула. Казалось, она все поняла в одно мгновение. Страшная бледность покрыла ее лицо, она подошла к ширмам, заглянула за них, всплеснула
руками и
окаменела. Еще мгновение, и она бы бросилась к Инсарову, но Берсенев остановил ее.
Проводив его глазами, Егорушка обнял колени
руками и склонил голову… Горячие лучи жгли ему затылок, шею и спину. Заунывная песня то замирала, то опять проносилась в стоячем, душном воздухе, ручей монотонно журчал, лошади жевали, а время тянулось бесконечно, точно и оно застыло и остановилось. Казалось, что с утра прошло уже сто лет… Не хотел ли бог, чтобы Егорушка, бричка и лошади замерли в этом воздухе и, как холмы,
окаменели бы и остались навеки на одном месте?
Литвинов хотел продолжать… и не мог. Только
руки он стиснул так, что пальцы хрустнули. Ирина наклонилась вперед и словно
окаменела.
Широким жестом
руки она указала на отца и тётку, сидевшую рядом с гостьей до того неестественно прямо, точно у неё позвоночник
окаменел.
Гарвей словно
окаменел, стоя во весь рост; глаза его с быстротой кошачьей лапы хватали малейшее угрожающее движение, в каждой
руке висело вниз дулом по револьверу...
Она всхлипывает, наклоняя голову. Лицо Егора
окаменело, скулы торчат, он вытянул
руки, сжал все десять пальцев в один кулак и пристально смотрит на него. А я словно угорел, скамейка подо мной колышется, стены ходят вверх и вниз, и в глазах зелено.
Засуетились по кельям… «С матушкой попритчилось!.. Матушка умирает», — передавали одни келейницы другим, и через несколько минут весть облетела всю обитель… Сошлись матери в игуменьину келью, пришла и Марья Гавриловна. Все в слезах, в рыданьях. Фленушка, стоя на коленях у постели и склонив голову к
руке Манефы, ровно
окаменела…
Я опустила голову, закрыла лицо
руками и словно
окаменела. И вдруг меня осенила удивительно простая мысль…
Воротясь в свою комнату, остановилась она посередке ее. Ровно застыла вся, ровно
окаменела. Унылый, неподвижный взор обращен в окно,
руки опущены, лицо бледно, как полотно, поблекшие губы чуть заметно вздрагивают.
— Нет, это нестерпимо! Это несносно! — восклицала она слово от слова все громче и болезненнее, и при этом то ломала свои
руки, то, хрустя ими, ударяла себя в грудь, и вдруг, как бы
окаменев, заговорила быстрым истерическим шепотом...
Старуха сконфузилась, уронила пряник и тихо поплелась к плотине… Сцена эта произвела тяжелое впечатление. Не говоря уж о монахах, которые вскрикнули и в ужасе развели
руками, даже пьяный Евсей
окаменел и испуганно уставился на своего хозяина. Понял ли мельник выражение лиц монахов и работника, или, быть может, в груди его шевельнулось давно уже уснувшее чувство, но только и на его лице мелькнуло что-то вроде испуга…
Сюсин берет кролика и со смехом ставит его против пасти удава. Но не успевает кролик
окаменеть от ужаса, как его хватают десятки
рук. Слышны восклицания публики по адресу общества покровительства животным. Галдят, машут
руками, стучат. Сюсин со смехом убегает в свою каморку.
Маргарита Николаевна вошла с обычной деланно-приветливой улыбкой. За столом, опустив голову на сложенные на столе
руки, сидел мужчина. Она подошла ближе, он поднял голову и встал. Маргарита Николаевна
окаменела от неожиданности. Перед ней был ее муж.
Узник остолбенел. Сердце Розы поворотилось в груди, как жернов; кровь застыла в ее жилах… она успела только сделать полуоборот головою… в каком-то безумии устремила неподвижные взоры на дверь, раскрыла рот с посинелыми губами… одною
рукою она обнимала еще ногу Паткуля, как будто на ней замерла; другую
руку едва отделила от звена, которое допиливала… В этом положении она, казалось,
окаменела.
Фимка сидела у себя на кровати, беспомощно опустив
руки на колени и бессмысленным взглядом глядела в пространство. Она как бы
окаменела перед предстоящей ей участью. Ее заставил очнуться оклик горничной, которая приходила на звонок Дарьи Николаевны.
Все утихло: каждый из плясунов, подняв в эту минуту одну ногу, как будто прирос на другой к своему месту; те из них, которые подпрыгнули вверх, так и остались на воздухе; отворенные рты не успели сомкнуться, поднятые в пляске
руки и вздернутые вверх плеча и головы не успели опуститься; грабли жида на цымбалах и смычки чертенят на гудках словно
окаменели у струн.
Толстых молчал тоже. Он сидел за столом, положив голову на
руки и как бы
окаменел.
— Фрейл… — могла только выговорить мать.
Руки ее опустились, луковица покатилась из них на пол, ножик выпал на скамейку. Хозяин, сделав пол-оборота головой, будто
окаменел в этом положении. Густав побледнел, спустил дитя с колена и стал на одном месте в нерешимости, что ему делать; увидев же, что Луиза колебалась идти в комнату и сделала уже несколько шагов назад, он схватил свою шляпу, бросился к двери и сказал дрожащим голосом...