Неточные совпадения
В нескольких шагах от этой группы почтительно остановились молодцеватый, сухой и колючий губернатор Баранов и седобородый
комиссар отдела художественной промышленности Григорович, который делал
рукою в воздухе широкие круги и шевелил пальцами, точно соля землю или сея что-то. Тесной, немой группой стояли
комиссары отделов, какие-то солидные люди в орденах, большой человек с лицом нехитрого мужика, одетый в кафтан, шитый золотом.
Руки его лежали на животе, спрятанные в широкие рукава, но иногда, видимо, по догадке или повинуясь неуловимому знаку, один из китайцев тихо начинал говорить с
комиссаром отдела, а потом, еще более понизив голос, говорил Ли Хунг-чангу, преклонив голову, не глядя в лицо его.
— Дам я вам переполоху! Что вы? не хотите слушаться? Вы, верно, держите их
руку! Вы бунтовщики? Что это?.. Да, что это?.. Вы заводите разбои!.. Вы… Я донесу
комиссару! Сей же час! слышите, сей же час. Бегите, летите птицею! Чтоб я вас… Чтоб вы мне…
— Дайте вашу
руку, Бутлер, — сказала Биче. Она взяла его
руку, протянутую медленно и тяжело, и крепко встряхнула ее. — Вы тоже не виноваты, а если и были виноваты, не виновны теперь. — Она обратилась к
комиссару: — Должна говорить я.
Я стоял, склонясь над ее плечом. В маленькой твердой
руке карандаш двигался с такой правильностью и точностью, как в прорезах шаблона. Она словно лишь обводила видимые ею одной линии. Под этим чертежом Биче нарисовала контурные фигуры: мою, Бутлера,
комиссара и Гардена. Все они были убедительны, как японский гротеск. Я выразил уверенность, что эти мастерство и легкость оставили более значительный след в ее жизни.
— Я. — Гарден принес к столу стул, и
комиссар сел; расставив колена и опустив меж них сжатые
руки, он некоторое время смотрел на Геза, в то время как врач, подняв тяжелую
руку и помяв пальцами кожу лба убитого, констатировал смерть, последовавшую, по его мнению, не позднее получаса назад.
Полицеймейстер вошел, страшно гремя саблею; вдали сквозь растворенную дверь виделся тощий
комиссар и половой, державший в страхе в
руках шинель полицеймейстера.
Махновцы рассказывают, что советские жиды-комиссары поймали на дороге их товарища и зверски замучили: разбили прикладом кисть
руки, прострелили живот, колено, и в конце концов убили выстрелом в рот; улика налицо — на дороге остался труп одного жида-комиссара, которого, защищаясь, убил махновец.
Была она на земле монастырской, оттого все сборы денежные: таможенный, привальный и отвальный, пятно конское и австерские, похомутный и весчая пошлина сполна шли на монастырь. Монастырскую землю заборские дачи обошли во все стороны, оттого ярмонка в
руках князя Алексея Юрьича состояла. Для порядку наезжали из Зимогорска
комиссары с драгунами: «для дел набережных» и «для дел объезжих», да асессоры провинциальные, — исправников тогда и в духах не бывало, — однакож вся сила была в князе Алексее Юрьиче.
Комиссар вошел не один, а с целой ватагой агентов и полицейских сержантов, которые всей гурьбой бросились к Николаю Герасимовичу и вцепились ему в
руки, ноги и платье, как стая гончих собак в затравленного волка.