Неточные совпадения
Алеша вдруг криво усмехнулся, странно, очень странно вскинул на вопрошавшего отца свои очи, на того, кому вверил его, умирая, бывший руководитель его, бывший
владыка сердца и ума его, возлюбленный старец его, и вдруг, все по-прежнему без ответа, махнул
рукой, как бы не заботясь даже и о почтительности, и быстрыми шагами пошел к выходным вратам вон из скита.
Без всяких преувеличений и фраз сказать, что ружье — молния и гром в
руках охотника и на определенном расстоянии делает его
владыкой жизни и смерти всех живущих тварей.
— С такими людьми можно идти народу, они на малом не помирятся, не остановятся, пока не одолеют все обманы, всю злобу и жадность, они не сложат
рук, покуда весь народ не сольется в одну душу, пока он в один голос не скажет — я
владыка, я сам построю законы, для всех равные!..
— Позвольте! — говорил он, отстраняя рабочих с своей дороги коротким жестом
руки, но не дотрагиваясь до них. Глаза у него были прищурены, и взглядом опытного
владыки людей он испытующе щупал лица рабочих. Перед ним снимали шапки, кланялись ему, — он шел, не отвечая на поклоны, и сеял в толпе тишину, смущение, конфузливые улыбки и негромкие восклицания, в которых уже слышалось раскаяние детей, сознающих, что они нашалили.
— Я пришел к вам, отец Василий, дабы признаться, что я, по поводу вашей истории русского масонства, обещая для вас журавля в небе, не дал даже синицы в
руки; но теперь, кажется, изловил ее отчасти, и случилось это следующим образом: ехав из Москвы сюда, я был у преосвященного Евгения и, рассказав ему о вашем положении, в коем вы очутились после варварского поступка с вами цензуры, узнал от него, что преосвященный — товарищ ваш по академии, и, как результат всего этого, сегодня получил от
владыки письмо, которое не угодно ли будет вам прочесть.
— Господи, как же не принять! — сказал отец Василий, разводя
руками. — Я последнее время никогда даже не мечтал о таком счастии для себя и завтра поеду ко
владыке представиться ему и поблагодарить его. Мы точно что с ним товарищи по академии, но всегда как-то чуждались друг друга и расходились в наших взглядах…
Наружность владыко имел приятную: полноватый, не совершенно еще седой, с расчесанными бородой и волосами, в шелковой темно-гранатного цвета рясе, с кокетливо-навитыми на
руке янтарными четками, с одним лишь докторским крестом на груди, который тогда имели не более как пять — шесть архиереев, он вышел в гостиную навстречу к Крапчику, который был во фраке и звезде, и, склонив несколько голову, подошел к благословению
владыки.
Крапчик подал ему
руку под благословение, а получив оное и поцеловав благословившую его десницу
владыки, почтительно раскланялся и удалился.
Опьяненные звуками, все забылись, все дышат одной грудью, живут одним чувством, искоса следя за казаком. Когда он пел, мастерская признавала его своим
владыкой; все тянулись к нему, следя за широкими взмахами его
рук, — он разводил
руками, точно собираясь лететь. Я уверен, что если бы он, вдруг прервав песню, крикнул: «Бей, ломай все!» — все, даже самые солидные мастера, в несколько минут разнесли бы мастерскую в щепы.
6-го января 1837 года. Новая новость!
Владыка на Новый год остановил губернаторскую дочь, когда она подходила к благословению в рукавичке, и сказали: „Скинь прежде с
руки собачью шкуру“.
Разноцветные зонтики, шляпы женщин, красные и голубые шары в
руках детей, точно причудливые цветы, и всюду, как самоцветные камни на пышной мантии сказочного короля, сверкают, смеясь и ликуя, дети, веселые
владыки земли.
Ее погибель — это осуществленная песнь плена вавилонского: играиъйте и пойте нам песни сионские, — говорили иудеям их победители; но печальный пророк отозвался, что не в рабстве можно петь священные песни родины, что лучше пусть язык их прилипнет к гортани и
руки отсохнут, нежели примутся они за гусли и запоют сионские песни на потеху
владык своих.
Великий, грозный и пресветлый царь!
Твой друг и брат, Аббас,
владыка перский,
Здоровает тебе на государстве
И братский шлет поклон. Ты держишь Русь
Единою могучею
рукой —
Простри, о царь, с любовию другую
На моего
владыку и прими
От шах-Аббаса, в знак его приязни,
Сей кованный из золота престол,
В каменьях самоцветных и в алмазах.
Наследье древних шахов — изо всех
Ценнейшее Аббасовых сокровищ!
— Вот это-таки, батюшка, ваша правда, — льстиво заговорил он, — что от той бумаги будет благополучно… А только, не знаю я, кому: громаде или вам. Сами вы, — не взыщите на моем слове! — всегда водочку из города привозите, то вам и не надо шинка. А таки и то вам на
руку, что
владыка станет вашу бумагу читать да похваливать.
Твори, что угодно
владыке самодержавному!..» Иоанн дал знак
рукою, и Холмский поднял Феодосия.
Так, вероятно, в далекие, глухие времена, когда были пророки, когда меньше было мыслей и слов и молод был сам грозный закон, за смерть платящий смертью, и звери дружили с человеком, и молния протягивала ему
руку — так в те далекие и странные времена становился доступен смертям преступивший: его жалила пчела, и бодал остророгий бык, и камень ждал часа падения своего, чтобы раздробить непокрытую голову; и болезнь терзала его на виду у людей, как шакал терзает падаль; и все стрелы, ломая свой полет, искали черного сердца и опущенных глаз; и реки меняли свое течение, подмывая песок у ног его, и сам владыка-океан бросал на землю свои косматые валы и ревом своим гнал его в пустыню.
«Камариновые же серьги» у них был подарок и лестный и противный. Это был первый знак особенной чести быть возведенною на краткий миг в одалиски
владыки. За этим вскоре, а иногда и сейчас же, отдавалось приказание Аркадию убрать обреченную девушку после театра «в невинном виде святою Цецилией», и во всем в белом, в венке и с лилией в
руках символизированную innocence [невинность (франц.)] доставляли на графскую половину.
Не архиерей у него на уме, а белые атласные плечи; не
владыку Антония он на памяти держит, про то сладко вспоминает, как, гуляя по лесочку
рука об
руку с Прасковьей Патаповной, горячо обнимал ее, целовал в уста алые и в пухлые, мягкие щеки.
И с этим словом, благословив народ, он пошел из храма. Все разом бросились к
владыке. Каждый хотел получить от него еще одно благословение и в последний раз облобызать пастырскую
руку. На многих глазах виднелись слезы.
— Ваше преосвященство! Чему обязан такою честью? — любезно заговорил Гржиб-Загржимбайло, подавая
владыке руку (как католик, он не подходил под его благословение).
Мы всегда желаем быть в избрáнном стаде,
Ты наш учитель, ты наш попечитель,
Просим милости богатой у тебя,
владыки,
И всегда ходить желаем под твоим покровом,
Ты нас, батюшка, питаешь и всем оделяешь,
В наших ско́рбях и печалях сам нас подкрепляешь,
Тебе слава и держава в пречистые
руки».
И преступленье с высока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их
рукаНи алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Даёт Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
При перемене обстоятельств ластившиеся к московскому
владыке петербургские выскочки и карьеристы не только круто взяли в сторону, но даже наперебой старались показать свое к нему неблаговоление. В числе таких перевертней был и генерал Копцевич. Имея под
руками и в своей власти филаретовского ставленника Исмайлова, он сделал этого философа искупительною жертвою за свои былые увлечения московским
владыкой.
Новоизбранный дьяк веча, испросив благословения у
владыки Феофила, поклонился во все стороны, поднял вверх
руку и замахал бумагой над шумевшей толпой.
Около двух тысяч народу сгорело живьем. Митрополит Макарий едва не задохся в дыму в Успенском соборе, откуда он собственными
руками вынес образ Богородицы, написанный святителем Петром.
Владыка в сопровождении протопопа Гурия, несшего Кормчую книгу, взошел на Тайницкую башню, охваченную густым дымом. Макария стали спускать с башни на канате на Москворецкую набережную, но канат оборвался и
владыка упал и так ушибся, что едва пришел в себя и был отнесен в Новоспасский монастырь.
Молим и взываем к тебе, Господин, всеусердно и всеуниженно: держи по старине, по крестному целованию, и мы всегда будем верными слугами и тебе, и отчизне твоей Великому Новгороду».
Руки приложили:
владыка Великого Новгорода, архиепископ Феофил, тысяцкий Ксенофонт Есипов, новоизбранный дьяк Тит, по реклу: Останов, и проч.
Руки приложили:
владыка Великого Новгорода, архиепископ Феофил, тысяцкий Ксенофонт Есипов, новоизбранник дьяк Тит, по реклу Остапов и проч.
Страшно подумать, как дерзнули вы злоязычничать на законного повелителя вашего и отступать от собственных словес и письмен, начертанных
руками вашими с полюбовного согласия всего Новгорода и
владыки вашего Феофила!».
Это помирило все недоумения моего отца, который все-таки не ожидал такого обширного доброжелательства со стороны
владыки и, не зная, что ему на это ответить, вдруг бросился ему на перси, а той простер свои богоучрежденные
руки, и они обнялись и смешали друг с другом свои радостные слезы, а я же, злосчастный, о котором всё условили, прокрался тихо из дверей и, изшед в сени, спрятался в темном угле и, обняв любимого пса Горилку, целовал его в морду, а сам плакался горько.
Капитан всплеснул
руками и безмолвно устремил на денщика свои заплывшие глазки. Если капитан в этот момент напоминал собою Наполеона, то Кукушкин был океаном, бестрепетно сносившим взгляд
владыки мира. Осоловелые глаза денщика, с кротким спокойствием безвинно обиженного человека, были устремлены на Николая Ивановича.
Столько отец Фока употребил предусмотрительности и самых опытных предосторожностей, чтобы
владыка был «высмотрен», но вот как оно вышло мизерно и жалостно: хор поет запыхавшись, архиерей проходит в алтарь впотьмах, и тогда только еле-еле «загорается серничек в
руках ктитора».