Неточные совпадения
Наоборот,
мифы гораздо динамичнее
реальности, и так всегда было в истории.
Человек живет коллективным сознанием, создаваемыми им
мифами, ставшими очень сильными
реальностями, управляющими его жизнью.
Есть только один великий
миф, связанный с великой
реальностью,
миф о человеке, об его свободе, его творческой энергии, его богоподобии и его коммюнотарной связи с другими людьми и ближними.
Абстракция больной мысли порождает
миф,
миф делается
реальностью, переворачивающей историю.
Миф для меня не противоположен
реальности, в нем есть реальный элемент.
В этом, быть может, тайна всякого
мифа, который всегда заключает в себе часть истины, за которым всегда скрывается некоторая
реальность.
Однако эти идеи отличаются от
мифов тем, что они не только свидетельствуют у Канта о реальном присутствии или откровении трансцендентного, но содержат в себе даже меньше
реальности, чем опытное познание, суть только схемы, теневые следы, не более.
Учению о Небесном Человеке, Адаме Кадмоне [Адам Кадмон — «абсолютное, духовное явление человеческой сущности до начала времен как первообраз для духовного и материального мира, а также для человека (как эмпирической
реальности)» (
Мифы народов мира.
Если же
миф есть событие, то и мыслить его надо сугубо реалистически: иначе сказать, в
мифе речь идет не об отвлеченных понятиях, но о самих
реальностях.
Мифу необходимо присуща активность, известная инициатива со стороны трансцендентного, которое хочет этой встречи, и в
реальности этой встречи и заключается сила убедительности
мифа.
Миф в революции, как, впрочем, и вообще в истории, играет несоизмеримо бóльшую роль, чем
реальность.
Марксистский пролетариат не есть эмпирическая
реальность, это идея и
миф, созданные интеллигенцией.
Но люди современной цивилизации, вершины цивилизации все ещё находятся во власти
мифов и, между прочим, во власти
мифа об универсальных
реальностях, о царстве «общего», которому человек должен быть подчинен.
Настоящее освобождение есть освобождение от всех порабощающих символов и
мифов, переход к подлинно человеческой
реальности.
Это есть
миф, всегда ведь заключающий в себе глубокую
реальность, о древней борьбе в человеке за преобладание солнечного мужского начала и женственного начала земли.
При коммунистическом режиме это можно сделать лишь создав энтузиазм индустриализации, превратив ее из прозы в поэзию, из трезвой
реальности в мистику, создав
миф о пятилетке.
Очень знаменательна эта устремленность В. Иванова к реалистическому символизму и к
мифу как
реальности.
Новый же
миф есть новое откровение тех же
реальностей» (с. 279).
Только из символа, понятого как
реальность, может вырасти, как колос из зерна,
миф.
«
Миф — отображение
реальностей, и всякое иное истолкование подлинного
мифа есть его искажение.
У нас был создан
миф о большевиках, и
миф этот принял видимость
реальности, но и большевики трясутся от страха контрреволюции и возвращения старых господ, и они принадлежат к расе, не призванной долго господствовать.