Она действительно была неузнаваема. Исхудалое до невозможности лицо освещалось двумя горевшими безумным огнем, казавшимися огромными от худобы, глазами, распущенная коса висела прядями, волосы на макушке были сбиты в колтун, кости, обтянутые кожей, — все, что осталось от ее роскошного тела, — были еле прикрыты
рваными лохмотьями, остатками платья. Одно плечо и половина исхудалой груди были совершенно обнажены.
Лет за двенадцать до времени нашего рассказа, а именно до 1750 года, Петр Ананьев в поздний зимний вечер, в то время, когда на дворе бушевала вьюга, нашел на своем пустыре полузамерзшего мальчонку лет пяти, одетого в
рваные лохмотья. Откуда забрел на пустырь юный путешественник — неизвестно, но Петр Ананьев забрал его к себе в избу, отогрел, напоил и накормил, и уложил спать. На утро, когда мальчик проснулся, старик вступил с ним в разговор.
Неточные совпадения
Через час Самгин шагал рядом с ним по панели, а среди улицы за гробом шла Алина под руку с Макаровым; за ними — усатый человек, похожий на военного в отставке, небритый, точно в плюшевой маске на сизых щеках, с толстой палкой в руке, очень потертый; рядом с ним шагал, сунув руки в карманы
рваного пиджака, наклоня голову без шапки, рослый парень, кудрявый и весь в каких-то театрально кудрявых
лохмотьях; он все поплевывал сквозь зубы под ноги себе.
Если бы все было как на сцене, в балете, где нищие, когда они появляются, приходят в шелковых
лохмотьях и
рваных кружевах и просят милостыню, грациозно танцуя, ну тогда еще можно любоваться ими.
Каждое утро у кабака Ермошки на лавочке собиралась целая толпа рабочих. Издали эта публика казалась ворохом живых
лохмотьев — настоящая приисковая
рвань. А солнышко уже светило по-весеннему, и
рвань ждала того рокового момента, когда «тронется вешняя вода». Только бы вода взялась, тогда всем будет работа… Это были именно чающие движения воды.
Вот он, наш пахарь угрюмый,
С темным, убитым лицом, —
Лапти,
лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
На берегу и около домов — везде попадались кучки бурлаков, с котомками и без котомок, в
рваных полушубках, в заплатанных азямах [Азям — крестьянская верхняя длиннополая одежда.] и просто в
лохмотьях, состав которых можно определить только химическим путем, а не при помощи глаза.
Такое разительное сходство придается им одной общей печатью, которая лежит на всех бледных, угрюмых лицах, на всех
лохмотьях и
рваных шапках, — невылазной бедностью.
У каждого из них свое лицо: есть рыжие, как глина, и смуглые, как арабы; у одного на лице волос едва пробивается, у другого всё лицо космато, как у зверя; у каждого своя
рваная шапка, свои
лохмотья, свой голос, но, тем не менее, все они непривычному глазу кажутся одинаковыми, так что долго нужно побыть между ними, чтобы научиться разбирать, кто из них Митрий, кто Иван, кто Кузьма.