Неточные совпадения
Дверь тихонько
растворилась, и я увидал женщину лет двадцати, высокую и стройную, с цыганским смуглым лицом, изжелта-карими
глазами и черною как смоль косою; большие белые зубы так и сверкали из-под полных и красных губ.
На ней было белое платье; голубая шаль, заколотая у самого горла золотой булавкой, прикрывала до половины ее тонкие, породистые руки. Она шагнула раза два с застенчивой неловкостью дикарки, остановилась и потупилась.
Неизмеримая секунда. Рука, включая ток, опустилась. Сверкнуло нестерпимо-острое лезвие луча — как дрожь, еле слышный треск в трубках Машины. Распростертое тело — все в легкой, светящейся дымке — и вот
на глазах тает, тает,
растворяется с ужасающей быстротой. И — ничего: только лужа химически чистой воды, еще минуту назад буйно и красно бившая в сердце…
Ночь была холодная; я прозяб до костей, устал и хотел спать; следовательно, нимало не удивительно, что позабыл все приличие и начал так постукивать тяжелой скобою, что окна затряслись в доме, и грозное «хоц таузент! вас ист дас?» [«проклятье! что это такое?» (нем.)] прогремело, наконец, за дверьми; они
растворились; толстая мадам с заспанными
глазами высунула огромную голову в миткалевом чепце и повторила вовсе не ласковым голосом свое: «Вас ист дас?» — «Руссишер капитен!» — закричал я также не слишком вежливо; миткалевой чепец спрятался, двери захлопнулись, и я остался опять
на холоду, который час от часу становился чувствительнее.
Фустов еще не появлялся, как наружная дверь комнаты, в которой я находился,
растворилась настежь, и вошел человек лет пятидесяти, в мундирном фраке, коренастый, плотный, с молочно-белесоватыми
глазами на избура-красном лице и настоящею шапкой седых курчавых волос.
Спустя час после всей этой тревоги дверь каморки
растворилась, и показался Герасим.
На нем был праздничный кафтан; он вел Муму
на веревочке. Ерошка посторонился и дал ему пройти. Герасим направился к воротам. Мальчишки и все бывшие
на дворе проводили его
глазами молча. Он даже не обернулся, шапку надел только
на улице. Гаврило послал вслед за ним того же Ерошку, в качестве наблюдателя. Ерошка увидал издали, что он вошел в трактир вместе с собакой, и стал дожидаться его выхода.
Притаив дыханье,
глаз не спускали они с чашки, наполненной водою и поставленной у божницы: как наступит Христово крещенье, сама собой вода колыхнется и небо
растворится; глянь в раскрытое
на един миг небо и помолись Богу: чего у него ни попросишь, все даст.
Завтрак еще не кончился, бутылки пива еще не опорожнились и
на дне графинчиков оставалось еще кое-что, когда дверь шумно
растворилась, и в низкую столовую вошла, переваливаясь, обширная дама — лет сильно за пятьдесят — в пестрой шали и шляпе с пером. Лицо ее с преобладающим носом, покрыто было слоем сала. Громадный рот улыбался, и
глаза прыгали, точно она явилась
на именинное торжество.