Неточные совпадения
Лестница заскрипела под быстрыми шагами… Он оттолкнул ее от себя прочь и откинулся головой на подушку.
Дверь растворилась — и веселый, свежий, румяный появился Николай Петрович. Митя, такой же свежий и румяный, как и отец, подпрыгивал в одной рубашечке на его груди, цепляясь голыми ножками
за большие пуговицы его деревенского пальто.
В это время что-то стало шарить
за дверью;
дверь растворилась, и мужик, не снимая шапки, ступил
за порог и стал, как будто в раздумье, посреди хаты, разинувши рот и оглядывая потолок. Это был знакомец наш, Каленик.
Я уже видел свое торжество: вот
растворяются двери, входят отец и мать, дяди, гости; начинают хвалить меня
за мою твердость, признают себя виноватыми, говорят, что хотели испытать меня, одевают в новое платье и ведут обедать…
И как и куда ему девать теперь этого медведя?» Вдруг затем послышались колокольцы, шум, гам,
двери в светелку эту
растворяются, входит сам помещик,
за ним исправник, заседатель…
За Родионом Антонычем был послан третий рассылка. Раиса Павловна начинала терять терпение, и у ней по лицу выступили багровые пятна. В момент, когда она совсем была готова вспылить неудержимым барским гневом,
дверь в кабинет неслышно
растворилась, и в нее осторожно пролез сам Родион Антоныч. Он сначала высунул в отворенную половинку
дверей свою седую, обритую голову с щурившимися серыми глазками, осторожно огляделся кругом и потом уже с подавленным кряхтением ввалился всей своей упитанной тушей в кабинет.
Но вот
растворились двери, и в них вошли Прейн и Тетюев одни, а
за ними плелись Братковский с Родионом Антонычем.
Постучал, еще раз — громче.
За дверью — затихло. Что-то лязгнуло,
дверь медленно, тяжело
растворилась.
Не успела Марья Николаевна выговорить это последнее слово, как наружная
дверь действительно
растворилась наполовину — и в ложу всунулась голова красная, маслянисто-потная, еще молодая, но уже беззубая, с плоскими длинными волосами, отвислым носом, огромными ушами, как у летучей мыши, с золотыми очками на любопытных и тупых глазенках, и с pince-nez на очках. Голова осмотрелась, увидала Марью Николаевну, дрянно осклабилась, закивала… Жилистая шея вытянулась вслед
за нею…
Он припоминает свою старую головлевскую жизнь, и ему кажется, что перед ним
растворяются двери сырого подвала, что, как только он перешагнет
за порог этих
дверей, так они сейчас захлопнутся, — и тогда все кончено.
Едва только произнес Фома последнее слово, как дядя схватил его
за плечи, повернул, как соломинку, и с силою бросил его на стеклянную
дверь, ведшую из кабинета во двор дома. Удар был так силен, что притворенные
двери растворились настежь, и Фома, слетев кубарем по семи каменным ступенькам, растянулся на дворе. Разбитые стекла с дребезгом разлетелись по ступеням крыльца.
Четверть седьмого! Как долго еще приходилось ждать! Он снова зашагал взад и вперед. Солнце склонялось к закату, небо зарделось над деревьями, и алый полусвет ложился сквозь узкие окна в его потемневшую комнату. Вдруг Литвинову почудилось, как будто
дверь растворилась за ним тихо и быстро, и так же быстро затворилась снова… Он обернулся; у
двери, закутанная в черную мантилью, стояла женщина…
Ночь была холодная; я прозяб до костей, устал и хотел спать; следовательно, нимало не удивительно, что позабыл все приличие и начал так постукивать тяжелой скобою, что окна затряслись в доме, и грозное «хоц таузент! вас ист дас?» [«проклятье! что это такое?» (нем.)] прогремело, наконец,
за дверьми; они
растворились; толстая мадам с заспанными глазами высунула огромную голову в миткалевом чепце и повторила вовсе не ласковым голосом свое: «Вас ист дас?» — «Руссишер капитен!» — закричал я также не слишком вежливо; миткалевой чепец спрятался,
двери захлопнулись, и я остался опять на холоду, который час от часу становился чувствительнее.
Господин Голядкин слышал ясно, как все, что ни было в зале, ринулось вслед
за ним, как все теснились, давили друг друга и все вместе, в голос, начинали повторять
за господином Голядкиным: «что это ничего; что не бойтесь, Яков Петрович, что это ведь старинный друг и знакомец ваш, Крестьян Иванович Рутеншпиц…» Наконец вышли на парадную, ярко освещенную лестницу; на лестнице была тоже куча народа; с шумом
растворились двери на крыльцо, и господин Голядкин очутился на крыльце вместе с Крестьяном Ивановичем.
— Чрез несколько дней, будучи нездоров, я сидел один дома; вдруг с шумом
растворилась дверь, хозяин мой, Мартынов, почти вбежал в комнату, ведя
за руку плотного молодого человека, белого, румяного, с прекрасными вьющимися каштановыми волосами и золотыми очками на носу.
С этим он сам и все, сколько здесь было взрослых и детей, бар и холопей, все мы сразу перекрестились. И тому было время. Не успели мы опустить наши руки, как широко
растворились двери и вошел, с палочкой в руке, дядя. Его сопровождали две его любимые борзые собаки и камердинер Жюстин. Последний нес
за ним на серебряной тарелке его белый фуляр и круглую табакерку с портретом Павла Первого.
(Маленькая
дверь с шумом
растворяется, выскакивает Вера,
за нею идут Софья и Любовь.)
Тишина, вздохи. Потом слышпы топот шагов, шум голосов,
двери растворяются настежь, и стремительно вваливаются: Гросман с завязанными глазами, держащий
за руку Сахатова, профессор и доктор, толстая барыня и Леонид Федорович, Бетси и Петрищев, Василий Леонидыч и Марья Константиновна, барыня и баронесса, Федор Иваны и и Таня. Три мужика, кухарка и старый повар (невидим). Мужики вскакивают. Гросман входит быстрыми шагами, потом останавливается.
Спустя час после всей этой тревоги
дверь каморки
растворилась, и показался Герасим. На нем был праздничный кафтан; он вел Муму на веревочке. Ерошка посторонился и дал ему пройти. Герасим направился к воротам. Мальчишки и все бывшие на дворе проводили его глазами молча. Он даже не обернулся, шапку надел только на улице. Гаврило послал вслед
за ним того же Ерошку, в качестве наблюдателя. Ерошка увидал издали, что он вошел в трактир вместе с собакой, и стал дожидаться его выхода.
Та же комната. Вечер. Никого нет.
Растворяется дверь, и из освещенного коридора входит, нагруженная покупками, Евдокия Антоновна. Как-то растрепана вся; плохо причесана, иссера-седые волосы лезут из-под шляпы; запыхалась и тяжело дышит.
За нею следом входит молоденький офицер, невысокий, очень полный, слегка пьян; также нагружен покупками.
Растворились наконец
двери, и Божьи люди один
за другим вошли в ярко освещенную сионскую горницу.
Однако я храбро взялась
за ручку. Тяжелая
дверь растворилась с легким скрипом. На паперти было совсем темно. Ощупью отыскала я скамейку, на которой в дни церковной службы отдыхали воспитанницы, и села. Прямо против меня были церковные
двери, направо — коридор младшей половины, налево — старшей. Отдаленные газовые рожки чуть мерцали, роняя слабый свет на
двери, но вся площадка и широкая лестница тонули во мраке.
Только что духовенство, гости и сама вдова, засыпав на кладбище мерзлою землею могилу Сафроныча, возвратились в новый дом Марьи Матвеевны и сели
за поминальный стол, как
дверь неожиданно
растворилась, и на пороге показалась тощая и бледная фигура Пекторалиса.
Завтрак еще не кончился, бутылки пива еще не опорожнились и на дне графинчиков оставалось еще кое-что, когда
дверь шумно
растворилась, и в низкую столовую вошла, переваливаясь, обширная дама — лет сильно
за пятьдесят — в пестрой шали и шляпе с пером. Лицо ее с преобладающим носом, покрыто было слоем сала. Громадный рот улыбался, и глаза прыгали, точно она явилась на именинное торжество.
Как принялись
за топоры, как запустили их под половицы, как пошла у них работа, поверите ли?., у меня мурашки по спине. И сердце-то болеет и в голове-то ровно туман… Точно как будто сейчас
растворится дверь и войдет губернатор. «А сколько дел? А покажи-ка, распорядительный!..»