Неточные совпадения
Сергей Иванович внимательно слушал,
расспрашивал и, возбуждаемый новым слушателем, разговорился и высказал несколько метких и веских замечаний, почтительно оцененных молодым
доктором, и пришел в свое, знакомое брату, оживленное состояние духа, в которое он обыкновенно приходил после блестящего и оживленного разговора.
Алексей Александрович и не ждал его нынче и был удивлен его приездом и еще более тем, что
доктор очень внимательно
расспросил Алексея Александровича про его состояние, прослушал его грудь, постукал и пощупал печень.
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала
расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли
доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Доктор расспрашивал о службе нашей, о чинах, всего больше о жалованье, и вдруг, ни с того ни с сего, быстро спросил: «А на каком положении живут у вас жиды?» Все сомнения исчезли.
Доктор этот был и
расспрашивает меня про тот вечер, ну про золотые прииски: каков, дескать, он тогда был?
— Что ж это такое, мой милый
доктор, значит? — выслав всех вон из комнаты,
расспрашивала у Розанова камергерша Мерева.
Через неделю, когда
доктор очень уж стал опасаться за жизнь больного, она
расспросила людей, кто у Павла Михайлыча ближайшие родственники, — и когда ей сказали, что у него всего только и есть сестра — генеральша Эйсмонд, а Симонов, всегда обыкновенно отвозивший письма на почту, сказал ей адрес Марьи Николаевны, Катишь не преминула сейчас же написать ей письмо и изложила его весьма ловко.
— А что же Фатеева, все
доктора любит? — продолжал
расспрашивать Вихров, держа по-прежнему глаза опущенными в землю.
Она уже начала искренно любить Нелли, жалела о том, что она больна,
расспрашивала о ней, принудила меня взять для Нелли банку варенья, за которым сама побежала в чулан; принесла мне пять целковых, предполагая, что у меня нет денег для
доктора, и. когда я их не взял, едва успокоилась и утешилась тем, что Нелли нуждается в платье и белье и что, стало быть, можно еще ей быть полезною, вследствие чего стала тотчас же перерывать свой сундук и раскладывать все свои платья, выбирая из них те, которые можно было подарить «сиротке».
Она первая нарушила это очарование, указав мне медленным движением век на Мануйлиху. Мы уселись рядом, и Олеся принялась подробно и заботливо
расспрашивать меня о ходе моей болезни, о лекарствах, которые я принимал, о словах и мнениях
доктора (два раза приезжавшего ко мне из местечка). Про
доктора она заставила меня рассказать несколько раз подряд, и я порою замечал на ее губах беглую насмешливую улыбку.
— Начали, — говорит, —
расспрашивать: «Умирает твой барин или нет?» Я говорю: «Нет, слава богу, не умирает». — «И на ногах, может быть, ходит?» — «На чем же им, отвечаю, и ходить, как не на ногах».
Доктор меня и поругал: «Не остри, — изволили сказать, — потому что от этого умнее не будешь, а отправляйся к своему барину и скажи, что я к нему не пойду, потому что у кого ноги здоровы, тот сам может к лекарю прийти».
Следующий гость был
доктор. Он постоянно в этот час приезжал к Бегушеву и на этот раз заметно был чем-то сконфужен, не в обычном своем спокойном расположении духа.
Расспросив Бегушева о состоянии его здоровья и убедившись, что все идет к лучшему,
доктор сел и как-то рассеянно задумался.
Я так смутился, что мне сейчас начало делаться дурно; впрочем, я скоро оправился без лекарства и услышал, что Бенис рассказывает
докторам историю моей болезни, иногда по-латыни, но большею частию по-русски; во многом он ссылался на Упадышевского, которого тут же
расспрашивали.
Доктор расспросил и осмотрел меня внимательно, нашел, что я несколько похудел, побледнел и что пульс у меня расстроен, но отпустил в класс, не предписал никакого лекарства, запретил изнурять меня ученьем, — не веря моим словам, что оно слишком легко, — приказал наблюдать за мной и никуда одного не пускать.
Главным занятием Ивана Ильича со времени посещения
доктора стало точное исполнение предписаний
доктора относительно гигиены и принимания лекарств и прислушиванье к своей боли, ко всем своим отправлениям организма. Главными интересами Ивана Ильича стали людские болезни и людское здоровье. Когда при нем говорили о больных, об умерших, о выздоровевших, особенно о такой болезни, которая походила на его, он, стараясь скрыть свое волнение, прислушивался,
расспрашивал и делал применение к своей болезни.
Он не нашел никого. Он бегал уже целый час. Все
доктора, адресы которых узнавал он у дворников, наведываясь, не живет ли хоть какой-нибудь
доктор в доме, уже уехали, кто по службе, кто по своим делам. Был один, который принимал пациентов. Он долго и подробно
расспрашивал слугу, доложившего, что пришел Нефедевич: от кого, кто и как, по какой надобности и как даже будет приметами ранний посетитель? — и заключил тем, что нельзя, дела много и ехать не может, а что такого рода больных нужно в больницу везти.
В два часа приехал
доктор. Он выслушал меня особенно тщательно,
расспросил о Кавказе, о папе. Потом принялся за Ирочку. Кроме нас, больных в лазарете не было. Зато из классов их потянулась на осмотр целая шеренга.
По окончании венчанья Суворов поздравил молодых.
Доктор успел ему понравиться. Граф обходился с ним очень благосклонно, почти дружески, с участием
расспрашивал о его делах и называл попросту Карлом Карловичем. Но лишь только подходил бедный учитель, Александр Васильевич затыкал платком нос, посматривая с насмешкой на его прическу.
—
Доктор обещался достать, и стал
расспрашивать князя о том, чтò он чувствует.
Ширяев прихлебывал из стакана чай и прислушивался к разговору.
Доктор расспрашивал Алексея с интересом, но за всеми его расспросами и возражениями чувствовалось что-то тускло-серое и бездеятельно-скептическое. Было странно слушать его, как будто в яркий весенний день он доказывал, что небо обложено тучами и моросит вялый, бессильный осенний дождь. Жена
доктора — худая, с узким, болезненным лицом — поддерживала Алексея против мужа. Но все, что она говорила, было шаблонно и неинтересно.