Неточные совпадения
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он
рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат, в другую
комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
Этою вышли они в коридор и потом в
комнату, которую он начал внимательно
рассматривать.
— Газеты есть? — спросил он, входя в весьма просторное и даже опрятное трактирное заведение о нескольких
комнатах, впрочем довольно пустых. Два-три посетителя пили чай, да в одной дальней
комнате сидела группа, человека в четыре, и пили шампанское. Раскольникову показалось, что между ними Заметов. Впрочем, издали нельзя было хорошо
рассмотреть.
Бывали минуты, когда Клим Самгин
рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил, сидя в своей
комнате, в темном уголке и тишине.
Самгин не слушал, углубленно
рассматривая свою речь. Да, он говорил о себе и как будто стал яснее для себя после этого. Брат — мешал, неприютно мотался в
комнате, ворчливо недоумевая...
Какие-то неприятные молоточки стучали изнутри черепа в кости висков. Дома он с минуту
рассматривал в зеркале возбужденно блестевшие глаза, седые нити в поредевших волосах, отметил, что щеки стали полнее, лицо — круглей и что к такому лицу бородка уже не идет, лучше сбрить ее. Зеркало показывало, как в соседней
комнате ставит на стол посуду пышнотелая, картинная девица, румянощекая, голубоглазая, с золотистой косой ниже пояса.
Самгин почувствовал в горле истерический ком, желание кричать, ругаться, с полчаса безмысленно походил по
комнате,
рассматривая застывшие лица знаменитых артистов, и, наконец, решил сходить в баню.
Это повторялось на разные лады, и в этом не было ничего нового для Самгина. Не ново было для него и то, что все эти люди уже ухитрились встать выше события,
рассматривая его как не очень значительный эпизод трагедии глубочайшей. В
комнате стало просторней, менее знакомые ушли, остались только ближайшие приятели жены; Анфимьевна и горничная накрывали стол для чая; Дудорова кричала Эвзонову...
В соседней
комнате суетились — Лидия в красной блузе и черной юбке и Варвара в темно-зеленом платье. Смеялся невидимый студент Маракуев. Лидия казалась ниже ростом и более, чем всегда, была похожа на цыганку. Она как будто пополнела, и ее тоненькая фигурка утратила бесплотность. Это беспокоило Клима; невнимательно слушая восторженные излияния дяди Хрисанфа, он исподлобья, незаметно
рассматривал Диомидова, бесшумно шагавшего из угла в угол
комнаты.
Бабушка с княгиней пила кофе, Райский смотрел на
комнаты, на портреты, на мебель и на весело глядевшую в
комнаты из сада зелень; видел расчищенную дорожку, везде чистоту, чопорность, порядок: слушал, как во всех
комнатах попеременно пробили с полдюжины столовых, стенных, бронзовых и малахитовых часов;
рассматривал портрет косого князя, в красной ленте, самой княгини, с белой розой в волосах, с румянцем, живыми глазами, и сравнивал с оригиналом.
Но
рассматривал он меня лишь мгновение, всего секунд десять; вдруг самая неприметная усмешка показалась на губах его, и, однако ж, самая язвительная, тем именно и язвительная, что почти неприметная; он молча повернулся и пошел опять в
комнаты, так же не торопясь, так же тихо и плавно, как и пришел.
Вечером в
комнату вошел высокий человек с длинными седеющими волосами и седой бородой; старик этот тотчас же подсел к Масловой и стал, блестя глазами и улыбаясь,
рассматривать ее и шутить с нею.
Смотритель сел у письменного стола и предложил Нехлюдову стул, стоявший тут же. Нехлюдов сел и стал
рассматривать людей, бывших в
комнате.
Надежда Васильевна прошла в
комнату матери, а Верочка на цыпочках пробралась к самой передней и в замочную скважину успела
рассмотреть Привалова. Он теперь стоял посреди
комнаты и разговаривал с старым Лукой.
— Как видите… Состарилась, не правда ли?.. Должно быть, хороша, если знакомые не узнают, — говорила Зося, с завистью больного человека
рассматривая здоровую фигуру Привалова, который точно внес с собой в
комнату струю здорового деревенского воздуха.
В то самое мгновение, когда Красоткин отворил дверь и появился в
комнате, все, штабс-капитан и мальчики, столпились около постельки больного и
рассматривали только что принесенного крошечного меделянского щенка, вчера только родившегося, но еще за неделю заказанного штабс-капитаном, чтобы развлечь и утешить Илюшечку, все тосковавшего об исчезнувшей и, конечно, уже погибшей Жучке.
Мы, дети, беспечно
рассматривали эту виньетку, но истинное значение ее поняли только на следующее утро, когда отец велел поднять нас с постели и привести в его
комнату.
Серафима Харитоновна тихо засмеялась и еще раз поцеловала сестру. Когда вошли в
комнату и Серафима
рассмотрела суслонскую писаршу, то невольно подумала: «Какая деревенщина стала наша Анна! Неужели и я такая буду!» Анна действительно сильно опустилась, обрюзгла и одевалась чуть не по-деревенски. Рядом с ней Серафима казалась барыней. Ловко сшитое дорожное платье сидело на ней, как перчатка.
Он сначала отворил дверь ровно настолько, чтобы просунуть голову. Просунувшаяся голова секунд пять оглядывала
комнату; потом дверь стала медленно отворяться, вся фигура обозначилась на пороге, но гость еще не входил, а с порога продолжал, прищурясь,
рассматривать князя. Наконец затворил за собою дверь, приблизился, сел на стул, князя крепко взял за руку и посадил наискось от себя на диван.
Варя воротилась в
комнату и молча подала матери портрет Настасьи Филипповны. Нина Александровна вздрогнула и сначала как бы с испугом, а потом с подавляющим горьким ощущением
рассматривала его некоторое время. Наконец вопросительно поглядела на Варю.
Теперь только, когда этот голос изобличил присутствие в
комнате Помады еще одного живого существа, можно было
рассмотреть, что на постели Помады, преспокойно растянувшись, лежал человек в дубленом коротком полушубке и, закинув ногу на ногу, преспокойно курил довольно гадкую сигару.
Я не мог
рассмотреть лица матери: в
комнате было почти темно от опущенных зеленых гардин.
Ефрем с Федором сейчас ее собрали и поставили, а Параша повесила очень красивый, не знаю, из какой материи, кажется, кисейный занавес; знаю только, что на нем были такие прекрасные букеты цветов, что я много лет спустя находил большое удовольствие их
рассматривать; на окошки повесили такие же гардины — и
комната вдруг получила совсем другой вид, так что у меня на сердце стало веселее.
Введя в
комнаты своего гостя, священник провел его в заднюю половину, так чтобы на улице не увидели даже огня в его окнах — и не
рассмотрели бы сквозь них губернаторского чиновника.
В девять часов он уходил на службу, она убирала
комнаты, готовила обед, умывалась, надевала чистое платье и, сидя в своей
комнате,
рассматривала картинки в книгах.
Недоуменно
рассматривая развороченную
комнату, мать тоскливо прошептала...
С час я тут бился,
рассматривал: ну, разумеется, кроме солоду, муки да крупы, ничего не нашел, а покуда я тут копался, в других-то
комнатах и поприбрали…
— И котлетку, и кофею, и вина прикажите еще прибавить, я проголодался, — отвечал Петр Степанович, с спокойным вниманием
рассматривая костюм хозяина. Господин Кармазинов был в какой-то домашней куцавеечке на вате, вроде как бы жакеточки, с перламутровыми пуговками, но слишком уж коротенькой, что вовсе и не шло к его довольно сытенькому брюшку и к плотно округленным частям начала его ног; но вкусы бывают различны. На коленях его был развернут до полу шерстяной клетчатый плед, хотя в
комнате было тепло.
— Сначала я ее, — продолжала она, — и не
рассмотрела хорошенько, когда отдавала им квартиру; но вчера поутру, так, будто гуляя по тротуару, я стала ходить мимо их окон, и вижу: в одной
комнате сидит адмиральша, а в другой дочь, которая, вероятно, только что встала с постели и стоит недалеко от окна в одной еще рубашечке, совершенно распущенной, — и что это за красота у ней личико и турнюр весь — чудо что такое!
Николай Артемьевич насупился, прошелся раза два по
комнате, достал из бюро бархатный ящичек с «фермуарчиком» и долго его
рассматривал и обтирал фуляром. Потом он сел перед зеркалом и принялся старательно расчесывать свои густые черные волосы, с важностию на лице наклоняя голову то направо, то налево, упирая в щеку языком и не спуская глаз с пробора. Кто-то кашлянул за его спиною: он оглянулся и увидал лакея, который приносил ему кофе.
Я только теперь
рассмотрел ее хорошенько: шатенка, среднего роста, в коричневом платье не первой молодости, которое не скрывало очень солидных форм. Серые глаза, чуть-чуть подведенные, смотрели с веселой дерзостью. Меня поразили густые волосы, сложенные на затылке тяжелым узлом. Она медленно оглядела
комнату, оглядела ветхий стул, который ей я подал, а потом села и спокойно перевела глаза на меня.
Тарас, расхаживая по
комнате, останавливался пред горками с серебром, посвистывал, щелкал пальцами по стеклу и
рассматривал вещи, прищуривая глаза.
Утром Раиса, полуодетая, с измятым лицом и тусклыми глазами, молча поила кофе. В её
комнате кашлял и харкал Доримедонт, теперь его тупой голос стал звучать ещё более громко и властно, чем прежде. В обед и за ужином он звучно чавкал, облизывал губы, далеко высовывая большой, толстый язык, мычал, жадно
рассматривая пищу перед тем, как начать есть её. Его красные, прыщеватые щёки лоснились, серые глазки ползали по лицу Евсея, точно два холодных жучка, и неприятно щекотали кожу.
Кочкарев. Да за чем же, помилуй, за чем дело?.. Ну,
рассмотри сам: ну что из того, что ты неженатый? Посмотри на свою
комнату. Ну, что в ней? Вон невычищенный сапог стоит, вон лоханка для умывания, вон делая куча табаку на столе, и ты вот сам лежишь, как байбак, весь день на боку.
Дуняшка бежит в сени и отворяет дверь. Слышны голоса: «Дома?» — «Дома, пожалуйте в
комнату». Все с любопытством стараются
рассмотреть в замочную скважину.
Князь не осмелился даже подойти к ней и пробрался было в соседнюю
комнату, чтобы взглянуть на сына; но и того ему акушерка на одно мгновение показала, так что он
рассмотрел только красненький носик малютки.
Василий уходит. Васильков вынимает счет и
рассматривает. Из
комнаты Лидии выходит Надежда Антоновна.
Васильков. Да подите ж прочь с вашими советами! Никакая нужда, никакая красавица меня вором не сделают. Если вы мне еще о воровстве заикнетесь, я с вами церемониться не буду. Лидия, перестань плакать! Я заплачу за тебя, но в последний раз и с таким условием: завтра же переехать в этот домик с тремя окнами, — там и для маменьки есть
комната, — и вести жизнь скромную. Мы не будем никого принимать. (
Рассматривает счеты.)
Не видя прока лежать с закрытыми глазами, я принялся от нечего делать
рассматривать мою
комнату.
Кавалерист оборотился к окну, подле которого сидел молодой человек в серой шинели; казалось, взрыв бомбы нимало его не потревожил. Задумчивый и неподвижный взор его был устремлен по-прежнему на одну из стен
комнаты, но, по-видимому, он вовсе не
рассматривал повешенного на ней портрета Фридерика Великого.
Слабый свет из передней отразился в одном углу темной
комнаты, и я хотя с трудом, но
рассмотрел, что он завален рогатинами.
Несмотря на темноту в
комнате, дочь Израиля
рассмотрела на Бегушеве дорогое пальто и поняла тотчас, что это, должно быть, важный господин.
В другой раз пришел я напиться квасу или воды в особенную
комнату, которая называлась квасною; там бросился мне в глаза простой деревянный стол, который прежде, вероятно, я видал много раз, не замечая его, но теперь он был выскоблен заново и казался необыкновенно чистым и белым: в одно мгновение представился мне такого же вида липовый стол, всегда блиставший белизной и гладкостью, принадлежавший некогда моей бабушке, а потом стоявший в
комнате у моей тетки, в котором хранились разные безделушки, драгоценные для дитяти: узелки с тыквенными, арбузными и дынными семенами, из которых тетка моя делала чудные корзиночки и подносики, мешочки с рожковыми зернами, с раковыми жерновками, а всего более большой игольник, в котором вместе с иголками хранились крючки для удочек, изредка выдаваемые мне бабушкой; все это, бывало, я
рассматривал с восхищением, с напряженным любопытством, едва переводя дыхание…
Час или два я хожу из угла в угол по
комнате и
рассматриваю давно знакомые картины и фотографии.
К счастью, Транквиллитатин на ту пору отлучился куда-то из города; он не мог прийти к нам раньше завтрашнего дня; нужно было воспользоваться ночью! Тетка не запиралась у себя в
комнате, да и у нас в целом доме ключи не действовали в замках; но куда она положит часы, где спрячет? До вечера она их носила в кармане и даже не раз вынимала и
рассматривала их; но ночью — где они ночью будут? Ну, уж это мое дело отыскать, думал я, потрясая кулаками.
Она молча указала лорнетом в угол, — там, на мольберте, стояла картина — река, деревья. Я удивленно взглянул в лицо женщины, странно неподвижное, а она отошла в угол
комнаты, к столу, на котором горела лампа под розовым абажуром, села там и, взяв со стола валета червей, стала
рассматривать его.
— Осторожней! — сказал Хохол, ведя за руку кухарку, и, втолкнув ее в
комнату, скомандовал: — Запри лавку! Осторожнее, Максимыч, может, еще взорвет… — И, присев на корточки, он стал
рассматривать круглые, еловые поленья, потом начал вытаскивать из печи брошенные мною туда.
В довольно большой, недавно выбеленной
комнате господского флигеля, в деревне Сасове, — го уезда, Т… губернии, сидел за старым покоробленным столиком, на деревянном узком стуле молодой человек в пальто и
рассматривал счеты.
Накануне Сочельника Чечевицын целый день
рассматривал карту Азии и что-то записывал, а Володя, томный, пухлый, как укушенный пчелой, угрюмо ходил по
комнатам и ничего не ел. И раз даже в детской он остановился перед иконой, перекрестился и сказал...
Куда! она всех посыльных переколотила, и, если бы не обманом, не свели бы ее оттуда в целый день. А то как сманили с чердака и ввели в особую
комнату, да туда и жениха впустили. Софийка (так была научена маменькою) от него и руками и ногами, знай кричит:"Не хочу, не пойду!"Но жених,
рассмотревши ее внимательно, сказал маменьке:"Моя, беру! Благословите только". Как бы и не понравиться кому такой девке? Крупная, полная, румяная, черноволосая, и как будто усики высыпали около больших, толстых, красных губ ее.